h Точка . Зрения - Lito.ru. Алексей Петров: Страдания литератора А.С.П. (Прозаические миниатюры).. Поэты, писатели, современная литература
О проекте | Правила | Help | Редакция | Авторы | Тексты


сделать стартовой | в закладки









Алексей Петров: Страдания литератора А.С.П..

«Трепетные головки ромашек и нежные едкие лютики поникли и спрятались в густой траве.
Он сказал мне горькие слова, и я застыла, как от удара, онемела, почернела от горя. Он был холоден, словно айсберг в океане, который робко прячет от глаз общественности все свои заботы, проблемы и печали под чёрною водой.
Сначала я подумала, что ослышалась, но когда он повторил сказанное ещё раз, я решительно сняла наброшенный им на плечи мне кургузый пиджачишко и отвернулась. У меня хватило сил казаться гордой. Я сделала вид, что ухожу, а он не попросил прощения…
Он сказал мне не те слова, которые я так долго ждала от него.
Потом я долго-долго бродила одна у чёрной реки, у переправы, где венчает юные сердца престарелый паромщик Пахом…
Ах, зачем вы, девочки, красивых любите? Ох, непостоянная у них любовь!» Как такое произведение можно было опубликоватьна Точке Зрения?))) Очень просто. Это же страдания литератора, пытающегося написать РАССКАЗ О ЛЮБВИ для конкурса на сервере Угроза.ЦРУ. Проза.жи в исполнении Алексея Петрова не столь уж и скучна во всяком случае для читателя, интересующегося сатирическими произведениями.

Конечно, надо было опубликовать сборник несколькими днями ранее, но почему-то я это не сделала.Дело в том, что воспринимаю первоапрельские публикации как миленькие такие штучки, ни к чему не обязывающие. Так что это - шедевр мировой литературы? Нет, думаю, и сам Алексей Петров не стал бы ставить планку так высоко. Просто страдания литератора, знакомые почти каждому посетителю ТЗ.


Редактор литературного журнала «Точка Зрения», 
Анна Болкисева

Алексей Петров

Страдания литератора А.С.П.

2006

Непостоянная лю, или Проза.Жи |День Смеха |Средство от графомании |Инопланетянин |Ах, припечатал!.. |Страдания литератора А.С.П.


Непостоянная лю, или Проза.Жи

Весной Национальный литературный сервер Угроза.ЦРУ объявил конкурс на лучший лирический рассказ о любви. Конечно, я тут же сел и написал одно из величайших произведений мировой литературы. Чтобы не быть голословным, приведу его полностью.

«Трепетные головки ромашек и нежные едкие лютики поникли и спрятались в густой траве.
Он сказал мне горькие слова, и я застыла, как от удара, онемела, почернела от горя. Он был холоден, словно айсберг в океане, который робко прячет от глаз общественности все свои заботы, проблемы и печали под чёрною водой.
Сначала я подумала, что ослышалась, но когда он повторил сказанное ещё раз, я решительно сняла наброшенный им на плечи мне кургузый пиджачишко и отвернулась. У меня хватило сил казаться гордой. Я сделала вид, что ухожу, а он не попросил прощения…
Он сказал мне не те слова, которые я так долго ждала от него.
Потом я долго-долго бродила одна у чёрной реки, у переправы, где венчает юные сердца престарелый паромщик Пахом…
Ах, зачем вы, девочки, красивых любите? Ох, непостоянная у них любовь!»  


Вот такое, скажу без лишней скромности, незаурядное сочинение русской словесности.
При этом, бль, я как-то умудрился, бль, обойтись без единого матерного слова, нах, хотя, бль, рассказ, нах, написан о любви, сука.

Какое-то время ушло у меня на поиск названия. Я выбирал между тремя: «Зачем вы, девочки?», «Одна у переправы» и «Непостоянная любовь». Я остановился на последнем. Оно казалось мне самым точным и (хотя рассказ был написан от лица девушки) по-мужски сдержанным.

Чтобы не попасть впросак, нужно было ещё раз уточнить условия конкурса: когда посылать, в какой форме посылать и, главное, сколько за это дадут.
Я опять нашёл на сайте нужную статью, и тут мне на глаза попалась интригующая фраза о том, что объём рассказа не должен превышать… 600 знаков! Включая запятые, пробелы и точки над буквой «ё».

Я стал размышлять: 600 знаков – это много или мало? Сколько это конкретно? К примеру, каков объём моего нового рассказа?
Компьютер ответил мне на последний мой вопрос очень быстро. Оказалось, что в моём рассказе 1365 знаков… Я насторожился и подумал: «Тут что-то не то. Допустим, у членов жюри конкурса совсем нет времени читать всякую ерунду – не значит же это, что мы должны присылать им нетленки размером со средний анекдот».

А интересно всё же: много это или мало – 600 знаков? Сколько, например, их в слове «ромашка». Я сосчитал. Оказалось, семь. Не больше и не меньше. Да плюс два пробела, спереди и сзади. Итого восемь. Нет, девять. (С арифметикой у меня всегда было плохо. Это понятно: я ведь писатель, а не счетовод.) Значит, чтобы отправить более или менее подходящий рассказ на Стервозу.Пру, нужно написать слово ромашка всего 85 раз без пробелов. Вот так:
ромашкаромашкаромашкаромашкаромашкаромашкаромашкаромашкаромашкаромашка
И так далее. (Здесь десять раз.)

Чепуха какая-то получается, подумал я. Вряд ли в моём рассказе такая прорва букв! Это компьютер врёт.

Я решил пересчитать вручную.
«Трепетные» – 9, с пробелом будет 10. «Головки» (прости, господи!) – 7. «Ромашек» – уже, кажется, считал…  «И» – одно! (Отличное слово!) «Нежные» – 7 с пробелом. «Едкие» – 5…
На втором абзаце сбился.

Что делать? – задумался я. Можно, конечно, пойти на хитрость. Убрать, например, десяток запятых. Или вместо «ромашка» написать «ромшк» и сделать вид, что не заметил опечатку. «Забыть» о правиле двойного «н» в причастиях. Везде ведь есть редактор. Он исправит. Наконец, ромашку можно заменить на «пион».

С запятыми я решил всё же не шутить. А то получится что-нибудь вроде «гипс нельзя ампутировать». Или, скажем, «примочки нельзя кастрировать». Опасно. Не поймут.
В конце концов, для меня, будущего лауреата Нобелевской премии, подобный бесчестный путь к славе просто неприемлем.

Я отправил рассказ в том виде, в каком он был написан. Все 1365 знаков. Понадеялся, что там, в жюри, никто с карандашом в руке считать не будет.

Но вскоре я получил «мыло» от одного из членов жюри – культового сетевого писателя (хотя пока ещё и не известного в широких читательских кругах), литературного критика, модератора и номинатора Петра Парадизкина, выступающего на сервере Слёзы.Поутру под звучным ником «Apostol П». В своём послании Пётр назвал меня гением. Чтобы не быть голословным, приведу здесь его письмо полностью.
«Не, блин, – написал мне литературный критик, – это, конечно, не лирика. И не любовь. И даже не рассказ. Это, блин, такая жизнь. Жизнь как песня, блин. Я бы так не смог, наверно, написать. Потому что Вы создали выдающееся произведение. Но на конкурс принять его не можем. В нём многого недостаёт. Забористого названия, например, разнузданного секса, нецензурной лексики, половых извращений, трепетного светлого чувства… Сейчас так нельзя писать. Сейчас пишут по-другому. Так что примите мои поздравления. В Вашем рассказе сама правда жизни. Но вынужден отказать.
ЗЫ. Блин, чуть не забыл. По-моему, рассказ слишком затянут. Не следует так упорно переливать из пустого в порожнее. Постарайтесь как-нибудь покороче формулировать свои мысли. А то, блин, читатель быстро заскучает и выбросит Ваш гениальный рассказ на помойку.
Всего Вам доброго».
Вот что написал мне литературный критик.

И тогда я решил переделать рассказ заново. То есть попросту сократить до 600 крючков. Но к Парадизкину больше не обращаться.

Первым делом я выбросил «едкие лютики» и «густую траву»: теперь было не до икебаны. Оставил только «ромашки». Пришлось пожертвовать и «айсбергом». Как, впрочем, и «стариком-паромщиком». Жаль! Яркие метафоры, найденные мной, казались мне совершенно неотразимыми, оригинальными, бьющими наповал.
«Кургузый пиджачишко» я оставил. Интригующая бисексуальная деталь. Пусть будет.
Конечно, «красивых» пришлось удалить. Не в красоте дело. А если он урод, то что же? Простить ему непостоянство в любви?
Последнюю фразу рассказа я, разумеется, оставил, потому что она объясняла название.

После этого я пересчитал знаки снова. У меня получилось 604. Стал искать слово в четыре буквы, чтобы сократить. Такого не нашлось. И тогда я в слове «любовь» оставил только две буквы. Получилось даже мило. Оригинальная постмодернистская фишка на закуску. Для тех, кто понимает.

Теперь рассказ поражал ёмкостью, лаконичностью, афористичностью, драматизмом, эротизмом и скрытой динамикой. Чтобы не быть голословным, привожу его ниже:

Ромашки спрятались.
Сняла решительно, но он не попросил.
Непостоянная лю.


Я отправил этот шедевр на конкурс и стал ждать результата.

Ответ пришёл незамедлительно. Там было вот что:
«Уважаемый автор!
На наш конкурс принимаются произведения, написанные только в жанре прозы. Японские хайки мы не заказывали. Надеемся, что Вы пришлёте нам что-нибудь другое – фельетон, юмореску или прозаическую пародию.
Желаем Вам счастья».

В довершение ко всему, я, ещё раз изучив условия конкурса, обнаружил, к своему ужасу, что максимальный объём сочинения должен быть отнюдь не 600 знаков, а… все 6000! А я-то пересчитывал буквы, кромсал свой шедевр, оскоплял его, калечил, уродовал, резал по живому!.. Получается, что зря.

А всему виной моя невнимательность и досадная ошибка в вычислениях. Говорил ведь, что математик из меня никакой. Чего нельзя сказать обо мне как о литераторе.
Вот такая Проза.Жи.

День Смеха

Тут на литературном сайте объявили первоапрельский конкурс юмористических рассказов. Так один чудак прислал такую бодягу:
«Я вчера видел раков. По пять рублей. Но больших. А сегодня маленькие. Но по три рубля. Но маленькие. Те, вчера, были большие! Но по пять. А сегодня – маленькие. Но по три рубля. Потому и по три, что маленькие… Те, вчера, были большие – звери! Но по пять. А сегодня – маленькие. Зато по три… Если бы у меня вчера были пять рублей… Но у меня и сегодня нет трёх… Недавно один идиот мне за рубль жабу предлагал. Но большую! За рубль!..»

Смех один! И этот, прости господи, автор считает, что написал смешно, коль уж выставил подобную чушь не всеобщей суд! Он ВСЕРЬЁЗ полагает, что это смешно!!! Выставить бы его самого с этим текстом на сцену, пусть читает. Может быть, поймёт тогда, наконец, какую ахинею несёт.

Один из критиков сайта ему так и написал: «Уссаться! Укататься! Я смеюсь и держусь за чрево! Скучно, девушки…» И высокомерно посоветовал незадачливому горе-писаке побольше читать Ильфа и Петрова. (Кстати, спасибо за комплимент!).

…Неприятности у организаторов конкурса начались сразу, с первого же дня. В середине марта они вдруг вспомнили, что скоро День Смеха, и объявили конкурс. И зачем-то ввели драконовские ограничения: чтобы рассказ нигде и никогда до этого не печатался! И чтобы не больше 6000 знаков! А вдобавок объявили с ума сойти какую премию: 200 баксов на всех. Усса… простите! обалдеть можно. 200 долларов! Приличному бизнесмену целый час работать надо за такие деньги!

Да ещё представительное жюри назвали. Их, якобы, все должны знать и чтить. А на всякий случай, чтобы никто не вякал, рядом с некоторыми фамилиями зачем-то страну указали. Кеша, допустим, Сыротёс, а рядом  приписочка из трёх букв – «США». Не скажу ничего плохого о Кеше, но о США вряд ли кто-нибудь скажет сегодня что-нибудь хорошее. (Но Кеша тут не виноват, конечно.) Или, скажем, Филя Сидоров, Занзибар. Или, наконец, Otеts Hamleta из какой-то там Страны Черепашьих Панцирей. То есть эти люди лучше нас знают, над чем мы тут смеяться должны. В России своих арбитров не нашлось. Вернее, нашлось, но мало. Не хватило. Просто смех!

Всё бы хорошо, да некоторые из этих членов в жизни и мизинца не приложили к юмористическому жанру, пишут совсем о другом. Так зачем же их притащили на конкурс, хочется спросить? Юмор – это нечто специфическое, тут надобно особый слух иметь, опыт (хотя бы читательский) и глаз зоркий. А они, члены то есть, прочитавшие, может быть, за всю жизнь разве что пару мелочишек Арканова, теперь вот вынуждены мучаться и корчить из себя знатоков… Юморески пишут одни, а в жюри сидят другие.

Держимордовские окрики начались сразу же, на этапе подготовки и обсуждения условий конкурса. «А если мой рассказ уже напечатан на никому не известном сайте «Молочный коктейль»?» – скромно спрашивает какой-нибудь Вася Кузнецов из Задрючинска. А ему грозно отвечают: «А это что, по-твоему – не публикация?». Н-да… «публикация», спаси и помилуй… А Петя Смирнов из Волчехренска интересуется: «А может быть, увеличить объём рассказа хотя бы до восьми тысяч знаков?» И тут же из недр сайта следует могучий рык: «Слышь, ты, Смирнов! Сказано тебе – шесть тысяч, так не хрен выёживаться!» Ну, думаю, началось: литературная интеллигенция взялась за дело.

Меня это условие конкурса (о том, что можно предлагать только новое) поставило перед сложной проблемой: где найти свеженькое? Знать бы раньше, что будет такой конкурс – придержал бы что-нибудь поприличнее. Но нет, поторопился, вывесил на сайте то, что теперь очень даже кстати было бы. Всем авторам ведь хочется немедленно, только напишут, поделиться с читателем своими самыми лучшими (как они думают) опусами … Что делают авторы в подобной ситуации? Одни, наверно, срочно удаляют со всех далёких сайтов какие-то свои нетленки. Другие просто садятся и пишут новенькое. Написал и я. Специально для конкурса. Но не приняли. Без указания причин. Два рассказика (те, что оказались вовсе уж на безрыбье) приняли, а этот, получше, пожалуй, – нет. Я сократил рассказ на треть и снова отправил на конкурс. Оттуда пришёл сердитый (и загадочный одновременно) совет: «Внимательно читай условия конкурса!» Всё. Так я и не понял, какое условие не выполнил.

Тогда я написал ещё одну эпохалку. Её не приняли тоже. Я стал теряться в догадках. А когда до окончания конкурса оставалось 10 (десять!) минут, ко мне пришло «мыло» от организаторов: «Слишком много знаков. Условия конкурса для всех одинаковы». Я решил не суетиться и не стал исправлять ошибку за десять минут. Мой компьютер написал, что в рассказе 5700 знаков. Организаторам, видимо, показалось, что больше. Интересно, как они считали? На счётах, наверное. У нас ведь не Занзибар. У нас у всех компьютеры показывают разную цифирь…

И после всего этого организаторы удивляются, что в нашем литературном кружке никто не умеет писать так, как Задорнов, Трушкин или, на худой конец, Франсуа Рабле. Ну, смех! «Сделайте нам смешно», – попросили организаторы, а когда вдруг обнаружили, что присланные сочинения не вызывают приступ гомерического хохота через каждые пять-шесть секунд – рассердились. Похоже, их интересовал только один жанр литературной юмористики: эстрадно-цирковой. Пародии, сатира, лирический юмор, рассказики-обманки в манере Антоши Чехонте, весёлый наив для детей, ироническая проза, мрачно-оптимистические монологи в стиле Жванецкого, Даниил-Хармсовский гротеск, социальные памфлеты, ирония, скепсис и проч., по всему видать, здесь не катят. (Тут я подумал: может быть, им лучше было бы включить телевизор и посмотреть какую-нибудь «Смехопанораму» или «Аншлаг»? Это проще. Только вот Хазанов – Хазанов! – почему-то не далее как позавчера заявил в телепередаче «Школа злословия», что такие тексты, какие пишут нынешние наши «писатели-сатирики», не есть литература…)

И вот конкурс закончен, и дружным журавлиным клином потянулись обзоры, написанные умелыми руками маститых. Только двое, кажется, отнеслись к своей роли серьёзно: честно признались, что не успели прочитать всё, что выставлено на конкурс, да и не понимают они, зачем их позвали в жюри. Остальные же кривлялись и ёрничали, навязчиво выставляя на всеобщее обосрение в первую очередь себя, любимого. Кто-то ненароком вспомнил своих родных и домашних и рассказал, как те незаметно подсовывают под Него диктофон, чтобы записывать весь Его поток сознания. Кто-то явно морщился, вспоминая кое-что из прочитанного. (Ну, это понятно: поди прочитай 135 рассказов – даже если они размером с куплет блатной песенки, – когда настроение ни к чёрту, погода дрянь, да и в карманах давно не шуршит… Не смешно написано, и всё тут!)

А ещё один «литературный критик» вдруг стал материть первого попавшегося под горячую руку автора, ругая того за фамилию героя рассказа и ещё за то, что автор вообще взялся за перо. «Материть» – это не фигура речи. В речи этого критика вообще не было никаких фигур, одни «устоявшиеся лексические формы». «Зачем ты, козззёл, вообще это написал?! Какого, спрашивается, хрена?!!!» Это я довольно сдержанно перевёл открывшийся нам подстрочник. Читал я и думал: это что – национальный (!) литературный (!) сервер или разборка у параши? Так и чудится: пахан осерчал и обкладывает херами своих шестёрок… Иных за подобную эскападу вообще «отключили» бы от сайта, и ему пришлось бы минут пятнадцать изобретать имя для своего нового клона. Но этого – низзя! Поскольку он редактор, номинатор, модератор и прочий «-тор».

Жаль. Ожидалось, что получится неплохой День Смеха – если бы, к примеру, «обозреватели» написали свои рецензии с юмором и выдумкой. А вышло чёрт знает что. Переругались, перегрызлись…

Но я не в обиде на вас, ребята! Честное слово! Я понимаю, что вы о своём, наболевшем, думаете. Вас волнуют свои нетленки и эпохалки, а тут вам подсовывают какую-то – тьфу! – лабуду. Вас читает и знает весь мир, а членство в жюри – это всего лишь досадная помеха на вашем пути в Вечность.

Но и это не главное. А главное вот что. Ребята! Вы же для меня просто кладезь! Неисчерпаемый источник вдохновения. Я ведь на эту тему уже третий рассказ за неделю накропал! И ещё, наверно, напишу. А до этого целый месяц не писалось, «поля мои лежали в глуши, и были погашены мои заводы»… или как там выразился поэт Вознесенский?

Кто-то, возможно, теперь обидится и уйдёт на Хи-Хи.Ру. Там хоть и не дают за каждый чих 200 баксов, зато тусня весёлая. А я не в обиде. Давайте писать дальше. Писать и смеяться – над собой, над другими… День Смеха ведь всё-таки!

P.S. Вы позволите мне, господа, поместить этот рассказик на мою страничку? Я ведь его написал только потому, что вам скучно было…

Средство от графомании

Инопланетянин

Доигрались! Чёрт знает что мерещится. А всему виной газеты! Повадились об одном и том же писать: инопланетяне, летающие тарелки, внеземные цивилизации... Заладили одно: там НЛО, тут НЛО, в небе над Мичуринском рыжие кольца наподобие поршневых, в Воронеже пацаны каких-то трёхглазых видели, в Перми – «зона посещения»... Зачем всё это? Я думаю так: чтобы мысли посерьёзнее в голову не лезли. Десять лет назад никаких инопланетян, слава богу, не было, а сахару – хоть в ноздри засыпай.

А сегодня – так вообще! Еду с дачи, педали скрипят. Слякотно, скользко – осень... Да если б не те саженцы, чёрта лысого меня заманили бы на дачу. Но уж очень синап хороший достал. Дай, думаю, съезжу, посажу.

Но дело не в этом. Главное: уже туда едучи, чувствую, что-то не то с моей психикой. Вроде боюсь чего-то.

Ну, это ещё ладно, кое-как справился. А вот обратно!..
Качу, значит на своём велосипеде. Опять, стало быть, полюшко-поле чёрное. Уже смеркается, очертания предметов едва угадываются. Небо чуть светлее земли.
Въезжаю на пригорок и вижу: вроде как фонарь далеко в поле светит. Ни шума, ни движенья какого – тишина. И ни души вокруг километров на пять. Жутко мне стало. Ну, что можно делать поздней осенью в сумерках посреди вспаханного поля? «НЛО, не иначе, – думаю. – А почему бы и нет? Запросто. Вон уже над Воронежем летают».

Струхнул я, честно скажу. Велосипед пришпорил и нервно так, сквозь зубы, замычал: «Я долго буду гнать велосипед... в глухих полях его остановлю...» Ещё, кстати, неизвестно, кто тут кого остановит... А фонарь – ничего: ни удаляется, ни приближается. Хреновый объект. Совсем уж неопознанный.

Для спокойствия решил я на дороге сосредоточиться: ещё врежешься куда-нибудь – костей не собе... Оглянулся, а фонаря-то и нет! Головой верчу: куда делся? Неужто в небо взмыл «бесшумно и стремительно»?

Бросаю взгляд налево – ох! Опять тот же свет, но теперь уже намного ближе, и гул какой-то, будто мотор работает. Может, трактор? Э, простите! Чернозём непролазный, ветер за пазуху когтями лезет... Какой уж тут трактор? НЛО!!!

Запаниковал я, на педали налёг, а фонарь – наперерез мне!

Слышу голос:
– Эй, мужик! Покурить дай.

Инопланетянин, значит, кличет. И вид-то у него какой-то нелюдской: глаза большие, красные, голова лохматая, ручища длинные, комбинезон неопределённого цвета...
– Ну, чего молчишь? Курево-то имеешь или нет?
«Придуривается, – соображаю я. – Под нашего косит».

Я молчу. Что тут скажешь? Летательный аппарат метрах в тридцати стоит, контуры его еле различаются в темноте, прожектор уже погашен. И такая во мне робость! Ну, хоть бы аппарата не было, тогда, может, и справился бы я. Ишь, под рабочего человека вырядился.

И вдруг возникла в моём сердце гордость невиданная: не сдаваться! Не посрамлю имя землянина!
– Не курю, – отвечаю я заносчивым тоном Штирлица, угодившего в лапы папаше Мюллеру.
– Ну и дурак, – вяло отзывается пришелец голосом артиста Броневого. – Тут жить-то лет десять осталось...

Намекает, стало быть.

– Что не спится-то? – между прочим интересуюсь я.
– Да вроде не время ещё, – отвечает. – Напарник в село за горючим подался, а меня оставил эту бандуру стеречь. Да что-то назад никак не вертает. Видать, забурился уже, чертяка.
«Ясно, – догадался я, – авария у них».
– Так, может, не нашёл подходящего горючего?
– А нам какое-никакое, – машет он рукой. – Лишь бы горело.
«Вот это прогресс! – думаю. – Хошь тебе бензин, хошь керосин...»
– Нет, бензин не годится, – угадывает мои мысли он. – Спиртику бы...
Что ж, смекаю я, тоже можно.
– Мы-то сами нездешние...
– Издалека? – притворяюсь я.
– И-и... – он вздыхает и машет рукой куда-то в направлении далёкой звезды, повисшей над горизонтом.
«Нелегко, должно быть, – думаю. – А ну-ка, поди порадуйся, когда нелёгкая в страну чужую занесёт».
– Давно уже тут, – объясняет инопланетянин. – Шабашим. Всё никак задание не выполним. Завтра – крайний срок. Завтра в совете спросят по всей строгости. Начальник въедливый попался, и не проведёшь его. Словно мысли читает.
– Телепатия, – понимающе киваю я.
– Какая там симпатия, – он брезгливо сплёвывает. – Вот у напарника моего – так уж точно. Завёл, понимаешь ли, себе зазнобу, Люську из сельпо. Может знаешь? «Симпатия, – говорит, – у меня к ней». А сам целыми днями у неё... Нет, ненормально как-то всё.
– АЯ, – подсказываю.
– Чего?
– Аномальное явление то есть. Да удивляться нечему, коль уж вы тут...
– Ну, не знаю, – пожимает плечами инопланетянин. – Мы-то что, это всё Люська парня с пути сбивает. А моё дело простое. Трактор – он и есть трактор. Что с него взять?
– Как – «трактор»? – теряюсь я. – Какой ещё «трактор»?
– Да самый обыкновенный. Вон он на бугре стоит.
– Так ты тракторист?!
– Ну.
– Что же ты мне голову морочил – «горючее», «задание», «нездешние»?
– Ну?

Нет, это просто невозможно! Он ни черта не понимает! Да куда ему? Всё ведь на роже написано: копейку зашибает. Инопланетянин... Тьфу!
– Да ведь я же собрался уже было туда... к вам проситься! Эх!..

Резко поворачиваюсь и влезаю на велосипед.

– Куда проситься? К нам? Зачем?

Э, да поди ты!

– Погоди! Куда же ты? – кричит он мне вслед. – Нельзя же так... Парень!

Но я не слушаю его. И так вон сколько времени потеряно. А всё газеты виноваты: пишут о всякой ерунде, мозги засоряют. Возмутительно!

***

Молодой литератор районного масштаба Танечкин ещё раз пробежал глазами свой рассказ и удовлетворённо потёр руки. Всё верно, так оно и было. Жаль, конечно, что этот чудак не инопланетянином оказался, зато – тема для юморески. Теперь чуть подретушировать, подправить – и готово дело. «Отдам в районную газету, – решил Танечкин. – Статейка, между прочим, альтернативная получилась – в пику недавнему очерку о зоне аномальных явлений. А то вздумали людей пугать».

Танечкин прислушался к ровному дыханию спящей супруги и зевнул. В доме было тихо, но вдруг...

Тёплая ладонь мягко легла на плечо Танечкина.
– Ну, мужик, покажи, что за ерунду ты тут накропал.

Танечкин вздрогнул и медленно оглянулся. Тракторист!
Тракторист ли?..

– Эх ты, писатель, – вздохнул гость, на секунду останавливая взгляд на рукописи. – Выбрось эту чушь, не стоит.
– То есть как?
– А так просто. Слабо, неоригинально... Выбрось, мой тебе совет, и полетели, что ли?
– К-куда? Куда полетели?!!
– К нам. Ты ведь намекал мне, что хотел бы...

Танечкин лишился дара речи и упал без чувств.

Ах, припечатал!..

Страдания литератора А.С.П.

– А нельзя ли как-нибудь покороче? – спросил редактор, поднимая голову. – Всё это, конечно, неплохо – рифмы, строфы, но – зачем? Неужто в презренной прозе получилось бы хуже?

Молодой кудрявый автор с большими баками на впалых щеках уронил смущённый взгляд на свою рукопись, лежавшую перед редактором, как вещдок преступления на столе следователя, и помялся.

– Слишком уж много слов, батенька, – продолжал редактор. – Вы, очевидно, позабыли, что у нас скромная районная газета, а не толстый альманах. Этак на вас и бумаги не напасёшься... В общем, так: переделайте, приведите ваше сочинение в божеский вид и приходите. И помните: нашу газету читают, как правило, люди простые, представители, так сказать, рабоче-крестьянского круга, а им все ваши Тиссо и Фонтенели, простите, до лампочки. Сделайте попроще.

Примерно через неделю писатель снова пришел в редакцию.
– Так, – одобрительно кивнул редактор, изучив рукопись. – Уже лучше. Но меня смущают имена ваших героев. Ну что это, батенька, за смешные фантазии? Спуститесь с небес. Где вы встречали такие фамилии? В жизни-то всё больше Стёпкины да Кузькины, а у вас...
– Нет! – вдруг заволновался автор, нервно покусывая наманикюренный ноготь. – Не отдам! Это моё. Не может главная героиня быть Стёпкиной, а её возлюбленный – Кузькиным! Не может!
– Ну, хорошо, хорошо, – отмахнулся редактор, – бог с вами, оставляйте, раз уже вам так хочется. Сами же потом пожалеете... Ну да ладно. А вот это я уже никак не могу принять.

Он ткнул пальцем в текст. Литератор вытянул шею.
– Что вы имеете в виду? – осторожно спросил он.
– Да всё то же, батенька. Зачем здесь все эти... гм... эолы, терпсихоры и прочие, понимаешь, мельпомены? Кому нужны подобные архаизмы?
– Но ведь без них поблёкнут авторские отступления, потускнеет тонкое полотно художественного произведения, а это, в свою очередь...
– Как раз об этом я и хотел сказать, – перебил автора редактор. – Ну, зачем, зачем так много этих самых, понимаете ли, отступлений? Вы же попросту отвлекаете читателя от сюжета.
– Важен не только сюжет, но и...
– О, вы просто не знаете нашего читателя. Да наткнувшись на первый же ваш, так сказать, посторонний мотив, он отложит газету в сторону и больше к ней не вернётся! Так что мой вам совет: изложите свою историю как можно проще.
– Что, ещё проще? – скептически хмыкнул поэт.
– Как можно проще! – повторил редактор. – Простота – она ведь... это самое... залог здоровья.

Дней через десять окончательный вариант был готов. Редактор недоверчиво открыл папку с рукописью... и обнаружил там всего один листок бумаги, на котором было написано вот что:

«Несмотря на то, что главный герой замочил своего лучшего друга на дуэли, в него втюрилась подруга невесты убиенного. Она написала возлюбленному короткое и очень простенькое письмецо, где достаточно прозрачно намекнула: чего же боле, дескать, о чём базар?.. А он упёрся вдруг, стал умничать – отшил бабёнку, короче говоря. И подался в загранку.
Пролетели годы. После долгих странствий наш герой воротился в село и снова повстречал тёлку, которая когда-то написала ему лирическое письмо, полное нескромных признаний и вздохов. Только теперь пред ним предстала уже не та наивная девица, которая когда-то сначала молчать хотела, а потом всё-таки раскололась, - нет, напротив, теперь это была генеральша, при бабках и шмотках. Ну, у него и взыграло это самое...
– Увы, – сказал он, – сомнений нет, влюблён я. Причём, обратите внимание: как мальчик, полный страсти юной. Во как!
Ну, а к ней-то, к генеральше, теперь уже никак не подъедешь, не тот случай.
– Нет уж, дудки-с, – отвечает, – отныне я старикану своему (мужу то есть) отдана и буду век ему верна. Так-то вот. А потому идите-ка вы, Онегин... (зачёркнуто)... Евг...(зачёркнуто)... Кузькин Митрофан – сами знаете куда...
И пошёл он, стеная и жалуясь на жалкий жребий свой и проклиная себя за недальновидность».
  
    
– Ну, вот и чудесно! – облегчённо вздохнул редактор. – Поучительно, лаконично и без всяких там дурацких рассуждений. Берём.

Код для вставки анонса в Ваш блог

Точка Зрения - Lito.Ru
Алексей Петров
: Страдания литератора А.С.П.. Прозаические миниатюры.

06.04.06

Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275 Stack trace: #0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/sbornik.php(200): Show_html('\r\n<table border...') #1 {main} thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275