Маша Эс: Ледяная дорога.
Когда-то на просторах рунета я уже встречала подобную вещь: она вызывала массу споров среди сетевых литераторов – одни сетовали на недостаточную литературную ценность подобных «подростковых переживаний», другие – экспрессивно выражали мнение, что это и есть наше будущее – новое литературное веяние, свежий ветер. Я в данном вопросе далеко не авторитет, но я вижу, что читателям интересны подобные работы – это все равно что случайно найти дневник и открыть его где-нибудь на середине. Автор не бежит в другие миры, не создает ничего нового – «Ледяная дорога» просто перекладывает на бумагу нашу серую неопределенную действительность со всеми ее реалиями. Эту работу полезно прочитать: отчего-то начинаешь понимать, что же все-таки сегодня происходит с молодежью.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Кэндис Ясперс
|
Ледяная дорога
Всё было бы отлично, если бы они знали куда пойти и как потратить Марьяшины деньги.
Вдруг Вадим говорит: «Пойдём».
Оглядываясь, переходят дорогу, то и дело спотыкаясь о снежные комья и скользя на корке льда. «У тебя не скользят?» - спрашивает Вадя.
Он идёт, склонив голову как будто в задумчивости, руки в карманах.
Ныряют через арку, продырявливающую краснокирпичную многоэтажку и появляются в слепяще-белом дворике, каждая скамеечка, уголок, тротуар, подъезд которого отражают солнечный свет.
«Здесь можно не бояться, - после паузы говорит Вадим, - дворик наркоманский».
Он замечает, что Марьяшины замшевые ботинки на толстой подошве похожи на картофелины. И произносит это как-то объёмно, делая паузы во фразе. Курит сигарету и рассказывает обо всём подряд, в основном о себе.
Взгляд Вадима скользит по лицу Марьяны, пушистому воротнику её коротко стриженой шубки, узким потёртым клешам. Кашлянув, он поправляет своё вельветовое кепи.
Марьяша снимает с плеча кожаный рюкзачок: «Вот, смотри…» и достаёт сотовый телефон с разрисованной в африканских узорах задней панелью. Вадим берёт его и начинает рассматривать: сначала рисунок, потом, открыв крышечку, дисплей. «М-да-а, вас с Художником лечить надо. Всё шаманы какие-то… Классный». Марьяна усмехается: «Классный?! Хм! Сотовый – дерьмо!» «Я говорю РИСУНОК классный!» - и оба еле удерживают смех.
Вадим опускает руку в карман бушлата и незаметно вынимает мятый косяк, который невинно и беспомощно лежит на большой, но аккуратной ладони и как будто кротко взирает на людей.
«Вот. Всё, что осталось от Художника..!» - торжественно и с сожалением произносит Вадим.
«Сейчас, погоди, – он достаёт стальную зажигалку-«лисичку», грани которой отбрасывают резкие блики, - только глубоко не вдыхай».
Папироса неравномерно тлеет в его пальцах: неоново-красный огонёк стремительно сжирает бумагу. Вертит в руках косяк, слюнявит кончик пальца и притрагивается им к тлеющей полоске: «Чтоб равномерно тлела». Не совершает лишних движений: только подносит к губам сигарету, а другую руку прячет от мороза в кармане бушлата «Georgio Armani». Вадим снова делает затяжку и, поймав Марьянин взгляд своими лунными глазами, протягивает косяк. Она медленно снимает с руки чёрную перчатку, обнажая наманикюренные пальцы с перстнем. «Да ты бы… Прямо так. Холодно», - говорит Вадим. Марьяна вдыхает: ей кажется, что струя дыма задерживается только во рту, немного глубже и… Смеясь и задыхаясь, девчонка кашляет в звенящий морозный воздух. «Ну вот… Я же говорил», - добродушно ворчит Вадя и принимает папиросу, к которой прилип золотистый блеск с Марьяшиных губ.
Курят по очереди и разговаривают. Вадим шутит, и оба смеются. Опять шутит и опять смеются. Что-то вибрирует не то от радости, не то от волнения. Или холода? Марьяна заворожено наблюдает, как чёрная кошка, высоко задирая задние лапы, скачет по сугробам через двор.
«Синюю кошку оставь алкоголикам. Наша зелёная», - смеётся Вадим. Кошка пробегает мимо, распушив хвост.
Папироса кончается. Вадя, расправив широкие плечи, стоит неподвижно и всматривается в девушку: «Ну что?..» Вслед за вопросом его нежные губы растягиваются в улыбке, а полуприкрытые глаза как будто чего-то ждут.
Девчонка нахмуривается и пытается почувствовать изменения в ощущениях. Кажется, даже не может сосредоточиться на себе: слишком яркое всё вокруг. «Знаешь, - говорит Марьяна медленно, - по-моему, ничего». «Ничего? Совсем?» - переспрашивает Вадим. «Неа». Вадим смотрит задорно и восхищённо, а потом, оценивающе заключает: «Ты не пьёшь, не куришь… Вот и оставайся такой!»
Марьяша не может не смотреть на Вадю. Он такой большой, яркий и поразительно гармоничный. Всё-то у него в тон, в форму, ничего не лишнее. Намного старше, он никогда не показывает превосходства, да и не выглядит на свой возраст.
Потом они, пытаясь согреться, встаём лицом к солнышку и спиной к кирпичной стене. Глядя на сияющий диск, Вадим произносит: «…Если десять секунд на него смотреть, то ослепнешь». Девчонка резко переводит глаза на собеседника: «Ты что, смотришь?!» Вадим, смеясь, оборачивается в её сторону: «Не-ет! Я что, совсем что ли… И не собирался… Только слепым мне быть не хватало… - и задумчиво добавляет, - разве только на один глаз!»
Солнечный человек в терракотовом бушлате, стоит с Марьяной, спрашивает сколько у неё денег. Сколько всего и сколько именно сейчас. И тут Вадим озвучивает идею, как будто взлелеянную долгими раздумьями: поехать за… наркотиком. «Съездим в курмыши, возьмём «порошка»… А что эта «трава»..! Я её знаешь сколько за молодость скурил?.. Стог сена точно наберётся. Представь? Мне уже от неё СКУЧНО. М-да. Я так укуривался… Просто как убитый был… А «порошок» я впервые на соревнованиях в Европе попробовал», - Вадим смотрит на Марьяну, редко оглядывается по сторонам, выдыхает дым дешёвой сигареты. Он словно ждёт одобрения.
Марьяна вздрагивает и делает шаг назад. Вадим вдруг становится чужим. Она только сейчас начинает ощущать как на улице холодно. Нет, он наверняка шутит или имеет в виду что-нибудь другое…
«Я сейчас Светлане позвоню. Денег займу», - ставит собеседник перед фактом. Яркий дворик начинает разваливаться на ледяные кубики. Марьяна дышит глубоко и чувствует, что начинает ещё больше дрожать. Ей так и хочется воскликнуть: «Ты что?!» Но она молчит. Молчит и наблюдает за Вадимом, пытаясь угадать в его словах шутку. Но это не шутка. Недоумённо шмыгает носом.
Марьяна давно решила для себя, что беспредельно доверяет Вадиму.
«Ты только не шмыгай здесь. Тихо, - он достаёт старый голубенький «Сименс» и набирает номер жены, отходит в сторону, прикрыв телефон ладонью от посторонних шумов. – Свет, привет. Дай мне пятьсот рублей? Ладно?.. Ну я сейчас зайду. Ты в магазине? Я здесь… возле дома, во дворе…»
«А этот «порошок» - это что?» - осторожно спрашивает Марьяша. «Смесь» – кратко отвечает Вадим. «Смесь чего?» – делает ударение на последнем слове. «Героина и метадона», - ответ звучит как нечто само собой разумеющееся. У девушки к горлу подступает ком, что-то внутри вот-вот вырвется и заплачет, бросится на шею Вадима с мольбами или попытается спрятаться где-то вне тела… Она верила ему, когда тот говорил: «Всё. Это дорога в ад. Это было в последний раз».
Вадим ничего не спрашивает, он расписывает свойства «порошка»: «Попробуешь, расслабишься. Это как морфий… Если хочешь, я тебя потом до дома провожу…» Он говорит это для себя, просто произносит вслух: он-то уже решил всё, её мнения ему не требуется. И… как ни странно, она идёт вслед за ним. Слегка касаясь друг друга одеждой, плечом, они направляются к «Шафрану». Нечто внутри Марьяны уже кончило истерическое сопротивление и теперь просто приглушённо рычит, ждёт того, что будет. Она мысленно успокаивает себя, оправдывает, что «пробовать «порошок» вовсе не собирается, а если уж куда-то и поедут, то… только ради эксперимента. Где ж и с кем ещё такого опыта наберёшься?..»
Она почти не слушает Вадима, который оживлённо и с энтузиазмом что-то рассказывает. Идут по узкой дорожке, с двух сторон засыпанной сугробами, лёд – затвердевшая поверхность большой воды под ногами. Марьяна думает, что, может быть, уговорить Вадю никуда не ехать? Просить, умолять, если нужно…
Окружающее удивительно ясное и чёткое, но оно как будто не имеет никакого отношения к девушке. «Что-то мы как-то долго идём», - задумчиво говорит она, всматриваясь в незримый конец дорожки. «А-а! – торжествует Вадим, - это уже косячит!»
Впереди возникает перекрёсток с трамвайной линией. Они ищут глазами светофор. Вот уже спешат перейти дорогу, скользя на буром снегу, как круглоглазая морда трамвая, тринькая и стуча колёсами по рельсам, перерезает дорогу. Марьяша вздрагивает. «Что, испугалась?..» - тепло и приглушённо спрашивает Вадя.
Белый и гладкий угол «Шафрана» уже виднеется. Вадим останавливается и звонит по мобильнику жене. «А ты иди, - командует он Марьяне. – Там, видишь, надпись: «Продукт»? Заходишь туда. И ждёшь меня. М-м… На втором этаже. Или нет. Ну увидишь, где вывесок и стёкол много…» «Что, прямо сейчас идти? – удивлённо спрашивает девчонка. – Да я уже не успею..!» «Ну иди..! Чтобы Светлана не видела, - Вадим чуть ли не дрожит от нетерпения, - Иди, иди!..»
Подходя к концу дорожки, Марьяна видит, как в нескольких десятках метров от неё Светлана, одетая в пушистую шубу, спешно выходит из «Шафрана» и открывает дверцу своего «Форда».
Марьяша поднимается по мраморной лестнице, куда и сказал Вадим. За панелями стёкол - рекламы бутиков. Возле огромной фотографии в чайных тонах, на которой томная девушка безразлично взирает сквозь широкие линзы тёмных очков - Марьяна. В отражениях стальных перил – Марьяна, в зеленоватой глади мраморного фонтана – Марьяна. Людей почти нет, если кто-то и заходит, то спускается на нижний этаж в супермаркет. Её внимание задерживается на охраннике, лениво сидящем в кресле у входа и останавливается на прозрачной двери. Посетители выходят и растворяются в дымке за пределами «Шафрана».
Память вновь и вновь восстанавливает недавние слова Вадима про наркотик. Марьяна просто не может поверить, что ей это предложил он. Так странно, Вадя же всегда твердил ей обратное: рассказывал, как опий разрушал его тело, но в первую очередь – душу, как воровал из-за него и несколько раз чуть не погиб. И вот теперь он предложил то, что убивает его самого, то, что искалечило жизнь… И уж тем более она не может представить, даже приблизительно, что сейчас куда-то поедет. Марьяна просто могла бы сказать: «Нет, я не хочу!» и вернуться домой, но ведь встречи с Вадимом так невыносимо редки!..
Завибрировал сотовый. «Кхм, тут так вышло… Светлана меня домой подвезла. Давай знаешь что? Подойди туда, где, помнишь, ты трамвая испугалась..?» - сквозь помехи слышит знакомый хрипловатый голос.
И вот опять идёт по той же улице, только вверх. Марьяше кажется, что шагает она слишком медленно, подошвы скользят, поэтому изо всех сил старается не опоздать…
Ага, вот он, тот перекрёсток. Оглядывается. Ищет высокую плечистую фигуру. Ищет фигуру в терракотовом бушлате (такого ни у кого нет!). Шуршит о рельсы трамвай, загорается светофор, прохожие высыпаются на дорогу как леденцы из кулька. Взгляд скользит по каждому, но нужного не находит.
Через дорогу, на продолжении той же улицы, возникает Вадим. Он идёт не торопясь, поёживается. Марьяна тут же выпрямилась. Завидев её, он делает жест идти за ним.
«Бр-р..! Холод какой! Дома не успел согреться. Только зашёл, - жалуется и слегка приподнимает плечи, как будто стараясь прикрыть высоко поднятым воротником уши. – Сейчас к одному другу зайдём».
Они следуют вдоль дореволюционных домишек с резными загогулинами на окнах и многосантиметровым слоем краски на древесине. Вдруг сбоку, по направлению к поросшей льдом колонке, проходит человек с пустым ведром. Вадим приостанавливается и что-то недовольно мычит. «Плохая примета» - тихо поясняет потом.
Они останавливаются возле ржавых железных ворот. Вадим толкает прорезанную в них дверцу. В узком, засыпанном снегом дворике стоит «нива», окна низенького домишки выглядывают из сугробов. Спотыкаясь и отмахиваясь от непонятно откуда торчащих веток, подходят к двери, а точнее её подобию: многослойному нечту из фанеры.
Вадим, ещё больше ссутулившись, подлезает под покосившийся облезший козырёк и стучит. Один раз, другой. Ответа не следует. Видимо, это удивляет Вадима, так как он глубоко уверен в наличии хозяина. Марьяна стоит немного в стороне и с любопытством наблюдает.
Вадим вылезает из-под козырька и начинает стучать в окна. «Тук-тук-тук! Лёха!.. Тук-тук-тук! Лё-ё-ёха!..» Вадим прыгает как длинноногий журавлик вдоль деревянной стены. Его друг не отзывается. Марьяше так и хочется спросить: «А может он умер?» Но Вадим неутомим: его итальянские круглоносые ботинки усердно топчут сухой снег, а костяшки пальцев выстукивают дробь. Он даже пытается разглядеть, что происходит в комнате, но коварные кружевные занавесочки и горшки с геранью мешают.
«Погоди», - Вадим что-то решил. Он устремляется к узкому проёму в деревянном заборе между соседними домами. Не вытаскивая рук из карманов, уверенно наступает на твёрдый снежный ком и прыгает с него к веранде соседнего дома. «Давай, - протягивает девушке руку, та опирается на неё и прыгает – Жди тут». Он ненадолго скрывается за дверью.
Вскоре появляется с растерянно оглядывающимся и щурящимся от яркого света существом. Оно улыбается во всю ширину несимметричного рта, хлопает воспалёнными глазами и что-то невнятно рассказывает. Возраст этого человека определить трудно, кажется, он моложе Вадима.
Существо зовут Вованом. Он стоит на морозе в безразмерно-растянутом шерстяном свитере, то и дело покачивается, трясёт головой, пытаясь прийти в себя.
Оставив Вована, убедившего Вадима, что «Лёха по-любому дома», двинулись обратно к окнам последнего. Вадя опять усердно выстукивал дробь.
На этот раз нечто внутри сработало, и в двери что-то щёлкнуло. Вадим с усилием толкнул её: «Пойдём – погреешься».
Они очутились в каком-то мятом полутёмном пространстве. Со всех сторон фанерные многоугольники, ситцевые занавески, потолок, нависающий на разной высоте… Из-под ног Вадима выскочила, блеснув глазами, испуганная чёрная кошка. Марьяна шла по фанерной кишке вперёд, пока не остановилась напротив устланной половичками комнаты с русской печкой в углу и горой скомканных подушек на кровати, на которых восседал он, хозяин дома.
Вадим суетился и насмешливо-торжествующе причитал: «Эх, Лёлик! Ты что ж, так с тех пор, как мы с тобой..? Да ты что?!» Лёха пытается что-то отвечать. Он виновато улыбается и закрывает ладонями лицо, сидит молча и что-то мычит Вадиму в ответ.
«Чё, волына новая? – Вадим прищурено покосился на чернеющий ствол, траурно возлежащий рядом с горшком герани. – Смотри не бери. А то опять как тогда…»
Марьяна оперлась о низкий столик, разглядывает обстановку и не может ничего произнести.
«Катюха?..» - спрашивает Лёлик, разглядывая Марьяшу и обнажая ряд неровных зубов.
Вадим недоумённо посмотрела на него, потом на девчонку и засмеялся: «Нет! Лёха, это Марьяна! Катюха будет там, куда мы поедем..! Собирайся». Параллельно Вадим описывает достоинства друга: «…он такой этот Лёха, Лёлик! Глава всех урок! Такой мужик!..»
Вадим находится в приятном возбуждении: его глаза горят, он суетится, шутит, болтает. При этом пытается привести в чувства Лёху, нацепить на него кожаную куртку, у которой как на зло сломался замок и пришлось надевать её через голову. Лёха покачивается в узком коридоре, силясь протолкнуть запястье в рукав.
Всё. Куртка с трудом надета. Чего-то не хватает? Там холодно. Чёрная кепка в тон. «А-ля вьетнамский рынок «Рубиновая река», добро пожаловать!..» - подумала Марьяша и подняла воротник шубки.
Снова толкая на выходе неподатливую дверь Вадим со вздохом обращается к Марьяне: «Эх, вот ведь как люди живут!.. Смотри. А то где ж ещё увидишь…»
Компания вываливается за ворота на улицу. Лёха стремится куда угодно, только не в одну сторону с остальными. Вадим говорит, что нужно «поймать тачку». Он встаёт на обочину, приподняв руку. Лёха тоже решает остановить машину.
«Лёха! Ну не надо! – умоляет Вадим, - ну говорю же, не надо, я сам! Лёха! Не надо!» Лёха его не слышит. «Тъх! Его надо на задний план!» - говорит девушка. Понятное дело, брать в пассажиры Лёху водителям вряд ли захочется… Тем более и улица в этом смысле очень проблемная: и по хорошему не скоро уедут. Авто пролетают один за другим. Кто-то останавливается, но оказывается не по пути. Наконец-то! Серая, заляпанная грязью «девятка». Залезают в пыльный салон. Вадим впереди, Марьяша и Лёха на заднем сидении. Водитель просит убрать какие-то тряпки, пустые пластиковые бутылки оттуда, если неудобно, конечно.
«Агата Кристи», «Грязь»: звучит готическое электрогитарное соло и…
«Ты в первый раз целуешь грязь, зависая на ветру.
Ты готовишься упасть, набирая высоту за высотой… Вы-со-ту…»
Вадим поворачивается к Марьяне: «Так, Марьянка у нас сегодня спонсор!» Она достаёт из замшевого кошелька-котёнка оговоренную сумму. Эти деньги ей подарил отец на День рождения: скромная сумма, скопленная инженером к дочкиному празднику. Они долго ждали своего часа – девушка не хотела тратить их на себя… «Какой кошелёк у тебя фильдеперсовый!» - одаривает сладким комплементом Вадим. Девчонка протягивает купюры.
Вадим не смыкает рта. Он словоохотлив как никогда. Рассказывает о своём щенке-ротвелере, заболевшем отце, Художнике, каких-то депутатах, «Ауре», знакомых… Изредка Лёха вставляет вопросы и поддакивания. Марьяна просто молчит и смотрит в окно. Вадим не раз повторял, что с ним можно куда угодно – не бросит и всегда защитит, но девушка не перестаёт задавать себе вопрос: «Зачем же я еду?!». Знакомые улицы кажутся совсем новыми и отталкивающе-холодными.
Вдруг Лёха начинает медленно опускать голову на… плечо девчонки. Она отодвигается до тех пор, пока позволяет длинна сидения: дальше некуда - дверца. Дремлющий Лёха тем временем что-то бурчит, уговаривая подставить ему плечо в качестве подушки… Марьяна буравит взглядом впередисидящего Вадима и силится прошептать: «Вадя!», но у неё почему-то не складываются слова. Как будто почувствовав это, Вадим оборачивается и изумление, переходящее в смех, изображается на его лице: «Лёха! Ты чего?! У тебя же жена есть!» – Вадик переводит взгляд то на девушку, то на Лёху, пытаясь понять, в чём дело.
Старые особнячки центра быстро сменяются послевоенными блочными домами, облезшими и выгоревшими на вечном солнце. А до этого идут частные дома-близнецы, разреженные по-зимнему безлистными садами. «А это мы где?» - спрашивает Марьяша у Вадима. Он, опомнившись, с энтузиазмом вглядывается в проплывающий пейзаж. «Хм… Заречная. Да, это Заречная», - отвечает он и Лёлик ему поддакивает.
«Куда вам?» - спрашивает водитель. «Там под мост и налево», - руководит Вадим.
Склоняющееся к горизонту солнце одаривает декорации длинными тенями.
Пролетают вывески каких-то заводов, авторемонтных мастерских… Улицы становятся бесцветными, усыпанными мусором. Марьяна не может оторвать изумлённых глаз от густо-серых бетонных сооружений, подпирающих небо.
Автомобиль заворачивает, въезжает во двор вдоль металлического забора с красными звёздами и притормаживает.
«Я пойду», - объявляет Вадим. Как будто возможны другие варианты…
Он то подходит к окнам блочного дома охристого цвета со стилизованными колоннами, то возвращается и сидит в машине. В какой-то момент Лёха и Вадим начинают обсуждать как они «тогда классно «вмазались»» и «как курили шмаль через бульбулятор». Лёха роется в кармане и достаёт оттуда прозрачный пакетик с корявой соломинкой. В это время Марьяна думает о том, что думает водитель.
«Вот тогда здесь меня избили и деньги отняли» - сообщает Вадя и указывает взглядом на угол дома.
Он опять отлучается. Уже надолго. Но если напрячь зрение, то можно различить знакомую фигурку в конце того же дома. «Ну и где он?» – волнуясь, спрашивает Марьяша Лёху, лицо которого постепенно приобретает осмысленность и сосредоточенность. Он напряжённо вглядывается в даль, чем заслуживает уважение.
Вадим подавлен. Людей, у которых он хотели приобрести «порошок», нет. Они не вернулись с какого-то там завода. Водитель выражает явное беспокойство: он постоянно то заводит, то глушит мотор, меняет место парковки. Кажется, он догадывается, кто его попутчики.
В мёртвом молчании автомобиль движется обратно в город. Рада одна Марьяна. Её что-то словно заводит изнутри, она торжествует над неудавшейся поездкой. Уж теперь-то Вадим должен оставить попытки достать зелье. Она любуется, как солнце становится плоским и всё быстрее склоняется к дымке горизонта. Кажется, будто в этом диске что-то бурлит, и она видит это движение.
От Вадима, который был несколько минут назад, не осталось и следа. Игривый Бэмби превратился в Шерхана. Это отличие настолько резко, что Марьяне становится страшно.
«Вадь, будешь жвачку?» - осторожно спрашивает Марьяша того, чьё молчание кажется скорбным и фатальным. Он еле слышно отказывается. Девушка испытывает безмерную жалость и ей даже кажется, что это она виновата в его внезапной тоске. Как и все, замолкает.
Водитель высаживает пассажиров там же, где и нашёл. Лёха скрывается в своей хижине, а девчонка с Вадимом топчутся во дворе. Из дома слышна приглушённая ругань женщины. «Это его жена, - поясняет Вадя, - истеричка». «У тебя все истерички» - добавляет Марьяна.
Вадим стоит, спрятав руки в карманы от мороза, и смотрит вниз, на свои арахисовые изящно круглоносые туфли. За щеткой ресниц даже кажется, что он закрыл глаза, но Марьяша наклоняется и видит, что он просто задумался. «Замёрзла?» - он поднимает прозрачный взгляд и говорит как будто виновато. «Нет! Совсем нет!» - врёт девушка. «А чего мы на машине не поехали?» – ей так и хочется говорить с ним. Она смотрит вопросительно на белую «ниву» Лёхи, перегородившую весь дворик.
«Лёха ты видела какой, а я свои права так и не забрал. Зачем нужны проблемы с ментами? А если остановят? Денег всё равно нет…» - он объясняет это как-то растерянно и подробно. «А за чем Лёха ушёл? Почему нельзя достать наркотик в городе?». «Да вот он и пошёл за SIMкой. Там у него номер дилера», - опять объясняет Вадим. «У-гу» - понимающе протягиваю Марьяна. Она так и хочет дотронуться до Вадима, как-то успокоить, просто что-то сделать для него…
Тут под крики жены из дома вылезает Лёха. SIMку он нашёл, но и у этого дилера с пряным восточным именем нет сейчас «порошка». Ни у одного знакомого пушера нет сейчас порошка, они как будто в тайном сговоре.
…И вот уже в доме у Вована. «Пусти погреться», - сухо требует Вадим.
Прямо напротив, в помещении засыпанном строительной пылью, полуразвалившемся и почти непроглядном, шевелятся какие-то тела. Видно только глядящие на вошедших и мигающие глаза. Марьяна в ужасе отшатывается: она никогда не бывала в таких местах. «Идём сюда», - Вадим загораживает её от представшей картины и увлекает за собой в ближайшее ответвление коридора: нечто типа сеней в деревенской избе или притвора в церкви, только без фресок со сценами княжеской охоты... Рыжие фанерные стены, скреплённые в самых неожиданных местах досками и гвоздями, чёрный прямоугольный музыкальный центр на высоте глаз в углублении стены, помятые обоженные кастрюли и ломанные предметы… Пропустив девчонку внутрь, Вадя сам стоит в дверном проёме, загородив выход и понурив голову.
«Вадик, ну чего ты грустишь, не грусти!..» - девушка подходит к нему и нежно дотрагиваюсь до рукава. Марьяше всё здесь кажется лишним, особенно она сама. Всё как будто вырезано из разных фотографий и склеено в одну. Виновато улыбаясь, Вадим поднимает на неё глаза. «Да нет, - оправдывается он, - я не грущу…» «Вадя, ну зачем тебе это? Не надо…» - она не знает что и как сказать, все слова кажутся такими неуместными, а интонация неподходящей. Он недолго смотрит на неё: «Да не могу… Меня уже ломает…»
…Вот Марьяша, Вадим, Лёха стоят на обочине и ждут Вована. «А как это употребляют?» - спрашиваю Марьяна. Вадим бросает недолгий взгляд: «Кто-то нюхает. Я колю». «…И не боишься?» - «Нет». Девушка ясно видит, как стальное жало впивается в руку её Вади, и как он отрешённо откидывается назад в опийном сне. Ком подступает к горлу Марьяны, и она отворачивается.
Лёху постоянно куда-то тянет и бросает из стороны в сторону, как будто в его голове возникают всё новые и новые идеи понятных только ему маршрутов.
«Вадим, какой он урод, этот Вован!» - не выдерживает девушка, глядя как корявая фигура в растянутом свитере и распахнутой куртке стремится к ним через дорогу. Лицо Вована совершенно в своей асимметрии, глаза на выкате больше осьминожьи, чем человеческие. Вадим обращается к Лёхе: «А что с Вованом? У него ж обычно лицо нормальное. Это оттого, что он пьёт?»
Вадим отдал Вовану пятьсот рублей на «порошок». И теперь надо связаться с новым дилером.
«Вам на всех?» - влажно улыбнулся Вован, не сводя глаз с Марьяны. «Нет!» - отрезает Вадим, вставая между ними.
Они опять начинают ловить машину. На этот раз она быстро останавливается.
За рулём помятого «жигулёнка» старик в высокой нутриевой ушанке. Марьяна содрогается при мысли, что придётся сесть с Вованом. Не дай, Боже!
Вадим суетливо поторапливает. Сначала назад загружается Лёха, Вадим говорит девчонке садиться вслед за ним, а сам, бросив вслед: «Лёха! Двигайся!..» усаживается третьим. Буквально втискиваясь между Марьяшей и дверцей. Вован с гоготом бухается вперёд.
Марьяна и Вадим еле умещают ноги между сидениями, Лёха же, вальяжно развалившись, почему-то умещается весь.
Вадим сидит так близко, что девушка чувствует его тепло и напряжение. Это ощущение наполняет всё внутри тёплой насыщенной радостью.
«М-да, культурно проводим время…» - произносит Марьяна в воздух. Вадим сначала как будто не обращает внимания, а потом вдруг цепляется за мысль: «М-да… (далее нагнувшись к Лёлику и едва удерживая смех) Ты представь, неделю созванивались: «Ну чё, может на выставку какую сходим, в музей..?» Ха-ха! И вот. Скачем тут…»
«Ребят, вам куды?» - по-свойски спрашивает старик.
«На площадь, бать», - расплываясь в сюрреалистической улыбке, отвечает Вован, его пухлые обветренные губы искажают лицо. Хотя куда уж больше…
Лёха копается в складках своей одежды и извлекает оттуда бумажник. Из него, в свою очередь, – пятидесятирублёвую купюру, которую протягивает водителю. Потом снова ковыряет бумажник заусенистыми пальцами и извлекает оттуда какую-то глянцевую карточку, которую тут же демонстрирует Марьяне и Вадиму.
«Права? М-м. Угу. Что, всю ночь рисовал? Потом утюгом полиэтилен разглаживал?» - смеётся Вадик. Над его шутками смеются все. И всегда.
Девушка начинает прислушиваться к радио.
«Что ты будешь делать, когда превратится в притон твой дом?» -
поёт чистый женский голос на фоне электрогитары и барабанов.
«Классная музыка!» - говорит она Вадиму. «Какая? Эта?» - тут же переспрашивает он. И, как будто услышав её слова, старик тянется к радио и переключает волну. Теперь все наслаждаются русским народным ансамблем «песен и плясок». Сквозь скрипучие помехи текут звуки балалайки и баяна. Вован, видимо, слышавший слова на счёт музыки, поворачивает голову и гогочет: «Во! Вот это музыка! Ха-ха!..»
Вадим наклонился вперёд, нависая над Марьяшиными коленками, и обратился к старику: «Бать, переключи. На ту, которая была до». Водитель, неоднократно переспросив Вадима, что ему нужно (старик плохо слышал), стал крутить колёсик приёмника. Одна волна стала сменять другую. «Эта? – повернулся к девчонке Вадя, - Какая? Вот эта?» Наконец-то прежняя радиостанция была найдена.
«Ты-ы-ы будешь играть..!» -
протянула девушка, и зазвучали финальные аккорды, звенящая дробь барабанных палочек.
Старик, не медля, сменил волну на русские народные инструменты, и все вновь погрузились в задумчивость, уставившись в кадры сменяющихся улиц.
Марьяна только сейчас начала понимать, что именно сделала… Она уговорила Вадима встретиться с ней, она сказала, что у неё есть деньги, она оплатила поездку за «порошком». У неё даже не хватило духу просить Вадима никуда не ехать, более того – сама едет с ним!..
Сошли на незнакомом перекрёстке центра. Вован сказал, чтобы ждали его в баре за углом: он должен договориться со знакомым барыгой, и, одарив лошадиной улыбкой, куда-то провалился.
Марьяна, Вадим и Лёха стояли на месте и растерянно оглядывались в поисках нужного бара. Внезапно Вадим ломанулся по пешеходной дорожке, будто точно знал искомое место. Девушка поскользила за ним. Под ногами синел лёд, и с каждой минутой улица становилась всё более бесцветной. Покосившиеся домики с резьбой на наличниках глядели армией угрюмых близнецов.
Марьяна шла, смотря исключительно себе под ноги, переняв походку Вадима. Ей показалось, что его шаги стали более припрыгивающими и торопливыми. «Холодно. Замёрзла? А у меня ноги все промёрзли. Ботинки-то осенние!..» - пояснил он, прочитав её мысли. Через каждые несколько шагов он поскальзывался, но темпа не замедлял. Дойдя до очередного дворика с аркой, все поняли, что здесь никакого бара нет. Мышление Лёхи к этому времени уже значительно прояснилось, и он подключился к поиску назначенного места, то и дело теряясь за углами домов. Путники то шли в одну сторону, то поворачивали обратно и кружили на месте. Тротуары мягко закручивались в узлы, а дома искривлялись под немыслимыми углами.
Вадим подлетел к стоящему возле стены старику с папиросой: «А где здесь бар?» Морщинистый незнакомец, улыбаясь, уверенно объяснил путь, видимо, являясь завсегдатаем сего заведения.
Вадим и Лёха мгновенно приободрились. Размышлений вслух больше не было, одни шутки.
«Сейчас заходим, а там все ждут!..» - выпалил Вадим, изобразив сидящих в баре, смешно вытянув шею и задрав кверху нос. Нужный поворот и угол дома были найдены, всё вдруг приобрело ясность и деловую немногословность.
Баром оказалась простая пивнушка с импровизированным летним кафе у входа. Летним кафе в феврале.
«Я хочу есть», - в очередной раз озвучила факт девчонка. «Есть не получится. Видишь всё как… Я тоже хочу – уверенно сказал Вадичка и уставился на список напитков. – Кхм, слушай, купи мне портвейн? Я тебе верну», - и он ткнул пальцем в бочонок с краником. «Ладно», - она сунула ему купюру. Что бы Марьяна отказала Вадиму в чём-нибудь?! Да не бывать такому – девушка сама как-то купила ему его любимые «Marlboro».
Все втроём подошли к круглой барной стойке. Вадиму не понравилось расположение. «Так, ты иди в уголок (чтоб никто не уволок)», – срифмовал он и закрыл собой пространство между Марьяшей и основной частью помещения, где всё более сгущался мутный народец.
«Чё-то его долго нет… - озвучил свои мысли на счёт Вована Вадим, - а он не...?» «Да ты чего!» - прервал его Лёлик.
«Вадим, смотри какое кольцо!» – Марьяна распрямила перед ним пальцы с серебряной ящеркой на среднем. Вадим как будто нехотя вернулся в реальность: «Угу. Ну это же не настоящее? Бижутерия?» Девчонка обиделась: «Вовсе нет! Настоящее». Вадим, уловив Марьяшино настроение, стал подыгрывать: «Да?.. Серьёзно? Ну тогда это классно!.. А ты чего шоколадку не съела?» - и он посмотрел на фиолетовую обёртку сохранившую форму плитки. (Вадим всегда заботился о том, чтобы Марьяна побольше ела и пила, пусть даже и не за его счёт). «Хм, это только бумажка», - и девушка ткнула пальцем в обёртку, которая тут же прогнулась. «А чего ж тогда видимость шоколадки создаёшь?» - засмеялся Вадя.
Все стояли, и Марьяна слушала разговоры Вадима и Лёхи. Лёлик периодически выходил из бара и, вернувшись, с упоением рассказывал, кто собрался на улице. Как будто с количеством собравшихся росла его доза радости. «Только не надо как тогда. Я серьёзно! Лёх, ну ты хочешь, чтоб и меня вместе с тобой избили?! Лёх, я прошу, не надо, не ходи никуда!..» - уговаривал Вадим друга, словно мать, уставшая от проказ сына.
Пластиковая дверь бара в очередной раз зазвенела китайскими колокольчиками и в проёме появилась физиономия Вована: «А-а! Вот вы!.. Не в том баре. Что ж, не нашли?..» Он, сыто улыбаясь, пристроился к стойке.
Пахло пивом и холодом. Сзади Марьяши что-то электронно запищало, она обернулась. «Однорукий бандит» мигал кислотно-розовыми цифрами на синем дисплее. Солдат, кидающий туда монетку, покосился на девчонку. Вадим разглядывал высвечивающиеся картинки: «Хм! Автомат! – его глаза загорелись весёлым огоньком. – В прошлый раз я на таком пятьсот просадил… И выиграл, правда, сначала».
«…И когда?» - хмуро спросил Вадим у лыбящегося Вована.
«Да он сказал, часа через два…»
«Через два?! – Вадим явно не ожидал такого поворота событий, - Не-е-ет. Это слишком долго».
«Да ладно, чего там, подождём до восьми. Как раз…»
«Тебе до скольки можно?» - обратился к Марьяне Вадим, нахмурив брови.
«Да как-то… Никогда меня так не ограничивают…» - ответила она, глядя на настенный циферблат.
«Угу. Понятно… Тебе нечего там смотреть. Сейчас Марьяну проводим. Нет, два часа это долго», - и Вадя стал искать поддержку то у девушки, то у Лёлика.
Ну вот теперь она точно всё скажет! Её слова обязательно должны повлиять на него!.. В волнении она смотрит влажными глазами: «Вадик, ну сам посмотри: всё против. С самого утра. И чёрная кошка, и мужик с пустым ведром, да и вообще… Видишь же, не складывается..!» Он слушал её, разглядывая пластиковый стаканчик, наполовину заполненный коричневым портвейном и вдруг устремил взгляд на Вована. «Нет. Это слишком долго!..»
«Да я уже отдал деньги!..» - нетерпеливо выпалило пучеглазое существо. Марьяша тут же устремила на него презрительно сощуренные глаза и демонстративно отвернулась, сжав губы. Она была уверена, что если б не этот урод, то Вадим вернулся бы домой и (всякое ведь бывает!), может быть, именно этот день стал бы началом новой, чистой жизни для Вади. И тут она вспомнила, что это из-за неё он сегодня вообще вышел из дома…
Вадим замолк, то гладя, то чуть сминая стенки стаканчика: «Ну теперь давай свою жвачку!..» - придавая голосу бодрость сказам он Марьяне. Она вытащила из сумки круглую розовую коробочку «Orbit». «О! Вечный бумер!» - опять сострил Вадя, глядя как разматывается ярко-лиловая спираль жвачки. «И мне! И мне!» - загудели Вован и Лёха. Лёхе Марьяша почему-то дала больше всех.
Потом все долго выясняли, как девчонку лучше отправить домой, на какой маршрутке. Вован очень много советовал. Сошлись на мнении, что им нужно проводить её до площади.
И двинулись по ультрамариновым улочкам вниз. Изнутри Марьяну разрывали дрожь и какой-то странный задор. Хотелось делать хоть что-то в контраст окружающему.
Мужчины переговаривались, и стало ясно, что они собираются осесть в квартире Вована, предварительно зайдя в аптеку за «техникой».
«Кхм, Вадь, я завтра тебе звякну?» - спросила девушка оттого, что очень хотелось, чтобы он не молчал. Вадим шагал быстро, как всегда, погруженный в себя. Терракотовое пятно на фоне серо-розовых стен искусственно освещаемых особняков. «Позвони», - ответил он. Она не знала, о чём ещё говорить, поэтому шла молча. Девчонке почему-то стало очень радостно: Вадя рядом и с ним всё так ярко и наполнено, как ни-ко-гда без него!.. А завтра она обязательно позвонит и спросит, как у него дела, а он долго и интересно будет рассказывать про какую-нибудь книгу или исторического героя… Марьяша с Вадимом шли впереди, отделившись от Вована и Лёлика.
А ещё девушка видела обречённость во всех действиях Вадима. Как будто то, что он делал, руководствовалось ему чем-то посторонним и всесильным.
Очутились на пестрящем перекрёстке: неоны реклам, скрежет трамвая, голоса, хлопающие двери магазинов, свет фар. Как будто попав в новый мир, все стали растеряно оглядываться, пытаясь понять, на какой они улице, как будто до этого и не шли таким уверенным шагом. Кто-то подсказывает, что до площади надо идти прямо.
На кольце проезжают и останавливаются маршрутки. Розовеет огороженная площадь с садом, в ветвях теряется непомерно маленький памятник Ленину. «К тебе какой идёт?.. 47-й? 41-й?» - спрашивают Марьяну все по очереди. «Ничего, проводим мы твою царевну!» - кричит из вечерней синевы Вован, и девушка видит в сумерках его расплывчатые глазные яблоки. Она тихо ненавидит его.
«Слушай, - понизив голос, начинает Вадим, - у тебя есть мелочь?.. Мне как-то надо будет ночью домой добираться… Пешком далеко. Я тебе отдам». Она ссыпает ему из кошелька монеты. «Спасибо».
Жёлтая «газель» тормозит рядом. Люди самозабвенно проталкиваются в маршрутку, пустых мест сзади не остаётся. Вадим открывает салон у водителя и слегка подталкивает Марьяну в спину. Когда она садится, хлопает дверцей. Девчонка не отрывает глаз от запотевшего окошка, задыхаясь от волнения, пытается разглядеть в тумане знакомый силуэт. Вот Вадим – восковая фигурка в сумраке, как зажженная церковная свечка. Марьяна проводит по ней ладонью и чувствует холодную влагу стекла.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Маша Эс: Ледяная дорога. Рассказ.
14.06.05 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(112): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|