Елена Мокрушина: Закон и То, Чего Не Ждёшь.
Глубокие и тяжёлые размышления о том, почему Россия оказалась в прошедшем веке расходным материалом мировой цивилизации. Почему героиня Джека Лондона вызывает неприязнь и зависть одновременно.
Редактор отдела поэзии,
Борис Суслович
|
Закон и То, Чего Не Ждёшь
Моя мама презирала подписные издания, модные в позднем «совке». Говорила, что за ними гоняются только «ради престижа» - чтобы на полку поставить и не открывать никогда.
Это было верно только отчасти, но в нашем доме, при обилии книг, не было ни одного «собрания сочинений». В папиной комнате на стеллажах до потолка стояли в основном книги по физике, которые он постоянно покупал и читал «как романы». Отдельный шкаф, тоже немаленький, стоявший справа у самой двери, был бессистемно набит разнообразной беллетристикой.
Вернувшись из школы в пустую квартиру, я быстро раздевалась, стараясь не потратить на это скучное дело ни одной лишней секунды, выуживала из шкафа что-то интересное (а интересным там было всё!), плюхалась на широкий, вечно разложенный мамин диван у западного окна – и стены комнаты пропадали.
В какой-то день – мне было, кажется, четырнадцать – достала и эту книгу: Джек Лондон, «Рассказы». Почти 500 страниц – обычно книги такого объема издают иначе, в мягкой обложке они быстро разваливаются. В библиотеке такая и года не проживёт, если не переплести заново.
Эта книга и сейчас передо мной – серая обложка с мятыми углами и надрывами по краям, шершавая пожелтевшая бумага, в самом конце подклеен крошечный листок с перечислением опечаток. Издана в 1950 году, ещё при Сталине. Дешёвая серия «Классики мировой литературы». Цена по новому, хрущёвскому курсу – 93 копейки.
В книге было тридцать рассказов, все – с острыми, яркими сюжетами, но только один из них поразил мою подростковую душу каким-то ментальным ужасом и озадачил глобальными вопросами – обычное дело в этом возрасте. Удивительно то, что этот ужас и эти вопросы, по-разному поворачиваясь за прошедшие полвека, остались со мной до сих пор.
Рассказ назывался «Неожиданное» ((The Unexpected). Перевод названия ещё тогда показался мне слишком пресным по интонации. Я бы перевела иначе: То, Чего Не Ждёшь.
…На Аляску приезжают четверо старателей, один из них с женой. Ставят избушку, находят золото, лето кончается, но они тянут с отъездом – жалко бросать, хочется добыть побольше, - и поневоле остаются зимовать. Продукты пока есть, патронов для охоты достаточно, сколько-то золота намыли, живут дружно, не ссорятся – но приходит То, Чего Не Ждёшь: один из трех неженатых мужчин разряжает двустволку в двух других. Оставшейся в живых супружеской паре удается разоружить его; муж готов уложить убийцу на месте, но жена отчаянно сопротивляется этому, буквально заслоняя преступника своим телом. Почему, ради чего?
«Ею руководила не жалость, не покорность заповеди «не убий». Безотчётное стремление к законности, этика расы, вкоренившаяся в неё с детских лет, - вот что побудило Эдит… прикрыть своим телом беззащитное тело убийцы».
Ей приходится делать это неоднократно, и в конце концов муж смиряется.
А потом начинается ад. Сдать убийцу полиции они смогут лишь через полгода, когда откроется навигация, и это время надо как-то прожить. Они держат его связанным и караулят круглые сутки, не выпуская из рук ружья, спят по очереди… Их бывший товарищ сначала угрожает им. Потом умоляет отпустить. Проходят месяцы. Вконец измученный преступник уже сам просит смерти. Муж давно разрешил бы ситуацию одним выстрелом, но женщина непреклонна.
Автор сам любуется её твёрдостью, но мне Эдит казалась чудовищем. В свои четырнадцать я точно знала, что не смогла бы так поступить. И никогда не смогу. И что так не поступил бы никто из «нас» - моих знакомых и родственников. Причём не от недостатка воли – а от отсутствия того, что руководило действиями героини Джека Лондона. Чего-то чуждого и непонятного.
Это не мстительное наслаждение чужим страданием – сами супруги измучены едва ли не больше, чем их пленник. Не внутренняя, природная невозможность убить человека или допустить убийство. Даже не страх наказания – тогда государство ещё фактически не дошло до этих мест, и никто не заморачивался расследованием гибели старателей (сам убийца рассчитывал, присвоив всё добытое золото, свалить четыре трупа на местных индейцев – и скорее всего преуспел бы в этом).
Нет, силы Эдит даёт другое. Нечто, усвоенное на уровне рефлекса, ещё в бессознательном возрасте. Так изощрённо-иррационально мучить себя и окружающих люди способны только ради веры. Это и есть Вера - куда более фундаментальная, чем все христианские заповеди, вместе взятые.
Вера в Закон. Закон как основу всего, без которой жизнь невозможна.
В четырнадцать лет я не могла обозначить это словами, но чувствовала, что мир, где я выросла, живет по другим правилам. Что наши законы существуют как бы вне человека, не проникая в его подсознание, и не настолько сильны, чтобы заменить собой природные рефлексы. Но я нисколько не сомневалась, что автор мог выдумать ситуацию, а не суть, и что в его мире поведение Эдит хотя бы понятно и даже может вызывать восхищение. А не тоскливое недоумение, как у меня.
Но от конца рассказа повеяло уже настоящей жутью.
В середине зимы даже Эдит понимает, что в таком режиме до весны они просто не доживут. Все трое уже на грани сумасшествия.
И она устраивает суд.
Сначала они с мужем выступают свидетелями, по очереди рассказывая о том, что видели. Потом – присяжными: выносят вердикт, что убийца виновен. Затем Эдит, уже в роли судьи, зачитывает приговор: казнь через повешение.
Помню, что в четырнадцать лет вся эта сцена показалась мне дикостью. Чем-то вроде пляски людоедов перед идолом – ибо просто так съесть соседа нельзя, а после ритуальных танцев можно. Честно говоря, это чувство не прошло до сих пор. Не нами сказано, что противоположности сходятся.
Но убийце, по воле автора, приговор приносит облегчение. Он слушает Библию и Новый Завет, читаемые Эдит, выступающей на этот раз в роли тюремного священника. И порывается – в первый раз за всё время – рассказать о мотивах своего поступка. Облегчить душу словами.
Но Эдит останавливает его: ей нужны свидетели. Она зовет индейцев из ближайшего стойбища, они слушают показания преступника и ставят крестики под сделанной Эдит записью, прочесть которую, естественно, не могут. Соблюдена ещё одна формальность.
Ну, а на следующее утро убийцу вешают в присутствии поголовно всех окрестных индейцев, не могущих пропустить такое развлечение, причём раскаявшийся преступник чуть ли не сам помогает своим палачам…
А как поступила бы ты, думала я ещё тогда. Наверно, убила бы сразу, а не смогла – отпустила бы, несмотря на риск. Но точно не стала бы подменять собой государство: не моё это дело. И вообще – не человеческое. Героиня Джека Лондона представлялась каким-то мутантом. Чтобы поступать, как она, надо исказить природу, впустив это самое государство в своё подсознание ещё в младенчестве. Но это там, за океаном, так происходит. У проклятых капиталистов…
С тех пор прошло полвека. Даже чуть больше.
Согласна ли я сейчас со своими подростковыми ощущениями? В значительной степени – да. Но, пройдя вместе со страной всё, что выпало на нашу долю за последние 30 лет, понимаю и другое: без подобного «искажения природы» технологическая цивилизация, плодами которой мы все пользуемся, просто не смогла бы возникнуть. Да и современная супердержава – Соединенные Штаты - вряд ли была бы возможна.
Но зародиться такой культ Закона мог только в Европе. Недаром Джек Лондон сделал свою героиню уроженкой Британии.
Западная Европа – уникальное место. Прежде всего географически.
Относительно небольшое пространство, разделенное горами и морем на пространства ещё меньшие. Близкие, но относительно изолированные. В каждом из них люди жили по-своему. И, естественно, хотели подчинить себе соседей – или уничтожить, если не подчинятся. Что человеческой природе вполне соответствует.
Они всё время воевали, в течение тысячелетий. Но так и не смогли ни подчинить, ни уничтожить друг друга, как бывало в других частях планеты. Неизменно побеждало разнообразие.
И люди постепенно смирились с этим. Ради элементарного выживания им пришлось исказить свою природу, признав право соседей на непохожесть. Пришлось создать правила, которым должны были подчиняться все. Правила, которые действовали столетиями – и смогли проникнуть в человеческое подсознание и стать чем-то первичным, отчасти заменив собой даже инстинкты.
Главным были даже не сами законы, а всеобщая убежденность в необходимости их существования. И исполнения – каждым.
Они увезли эту убежденность за океан, и там на её основе выросло новое государство, будущая супердержава. На той же основе развивалась и техника – быстрое обновление (если оно лидирующее, а не догоняющее) невозможно без патентного законодательства. А его реальное действие очень трудно обеспечить одними внешними мерами, без всеобщего уважения к закону. Без массовой, почти подсознательной уверенности, что тот, кто нарушил закон, всегда ниже того, кто не нарушил.
Да, можно сказать, что эта особенностьъ в каком-то смысле упрощает человека, делает его более предсказуемым, а в некоторых ситуациях вообще нелепо выглядит. Но без неё не было бы современной цивилизации.
А Россия, имея общие – и культурные, и генетические – корни с Западной Европой, сильно отличается от неё историей и географией. Избыток однородного пространства и постоянное общение со степными кочевниками мало способствовали развитию уважения к правилам.
К тому же для того, чтобы законы работали, они должны быть в принципе исполнимы. Для всех (или почти всех) членов общества. И как-то учитывать интересы каждого, а не только правящей верхушки.
А в России этого нет. И никогда не было: ни в петровские времена, ни в допетровские. Ни в советские, ни в постсоветские. Ни в те два века, что прошли между петровскими и советскими. Перед большинством населения всегда стоял выбор: либо исполнять законы – либо жить. Естественно, выбирали второе.
Да, в Европе такое тоже когда-то было. Но – давно, лет двести назад.
Можно говорить об общей культуре русских и европейцев, и это во многом верно. Но культура – это не только балет и поэзия. У нас много чего есть, но нет того, что на Западе составляет основу общества: подсознательного культа закона. Пусть не у всех, но у некоторой критической массы населения. А у нас его нет вообще. Ни у богатых, ни у бедных. Ни у привластных, ни у безвластных. Ни у «демократов», ни у «патриотов». И лично у меня тоже.
А если нет основы, то вместо неё работает что-то другое, более древнее. Потому-то регулярная смена власти, превратившаяся на Западе в смесь рутины и развлечения, в других местах становится проблемой. Не только в России, конечно.
Частая смена власти биологически неестественна. В природе любой альфа-самец бьётся за свой статус до последнего - для него потеря власти означает потерю жизни. Ему не простят былого превосходства: либо убьют, либо прогонят туда, где одному не выжить. Это сидит в подсознании и человеческих альфа-самцов, и сидит не зря. В истории власть очень часто менялась именно так, и уйти от этого можно, только заменив инстинкт законом.
Но Россия ещё очень не скоро дойдёт до этого. Если вообще не пойдет в другую сторону.
Можно по-всякому менять форму правления, но внутренняя структура связей между людьми останется прежней, а изменения будут чисто внешними.
Форма правильного кристалла повторяет форму его элементарной ячейки. Например, в земных условиях кристалл льда – шестигранник, а кристалл обычной соли – кубик.
Можно вырезать из льда кубик, а из соли – шестигранник. И отполировать грани так, что будет похоже на кристалл другого вещества. Но элементарные ячейки останутся прежними, и лёд всё равно растает и потечет, когда температура поднимется выше нуля.
Потому-то России в обозримое время и не стать Европой: не та элементарная ячейка.
Но мир держится на разнообразии, и мы совершенно необходимы Мировой Истории – очень надеюсь, что не только в качестве расходного материала.
Именно такие, как есть.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Елена Мокрушина: Закон и То, Чего Не Ждёшь. Эссе.
Глубокие и тяжёлые размышления о том, почему Россия оказалась в прошедшем веке расходным материалом мировой цивилизации.
07.02.18 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(112): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|