Анна Болкисева: ... И НЕМНОГО ЛЮБВИ.
Рассказ Анны Болкисевой написан в том трудноуловимом и ещё труднее определяемом стиле, который повис где-то на распутье женского романа, неореализма и серьёзной взрослой литературы. Писать о любви небанально сегодня нельзя. Писать о любви банально сегодня банально. Но в конечном итоге, каждый автор, если ему, конечно, есть что сказать, вносит свою, относительно свежую струю в эту вечную тему.
Анна Болкисева увидела любовь в этот раз, как сальсу - безумную, бездумную, со сменой партнёров, и с каким-то странным внутренним чувством, что что-то вроде бы происходит так, как мне бы и не хотелось, но должно быть, но что-то точно идёт так, как оно не должно идти, и мне этого, тем не менее, хочется.
А любовь - как продажная девка - продолжает выбирать своих жертв среди нас, не щадя ни больших, ни малых, ни богатых, ни бедных.
Если бы не ряд шероховатостей в мыслях и действиях отдельных героев, и не несколько смазанная концовка, этот текст можно было бы причислить к лучшим текстам о любви, когда-либо мною прочитанным.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Дмитрий Савочкин (Диас)
|
... И НЕМНОГО ЛЮБВИ
Зою разбудил телефонный звонок. Она медленно повернулась от стены и раздраженно осмотрела комнату, окрашенную в теплые тона ярким солнцем. «Вот… опять проспала до полудня!» – поморщилась Зоя, вползая в тапочки, больше напоминавшие туфельки принцессы. Телефон звонил и звонил, девушка, неспеша, сняла трубку и, зевая, протянула:
- Аллооо!
- Ты спала, Зоенька? – в трубке прозвучал виноватый – всегда виноватый - голос молодого человека. Зоя именовала его Валериком.
- Конечно. Разве можно мне звонить с утра? С утра я всегда занята, - промямлила Зоя, придумывая причину отказа от встречи, которую ей обязательно начнет навязывать Валерик. Долго ждать позывных не пришлось:
- Зоя, а у тебя по-прежнему нет времени?
- Как ты догадался?
- А когда ты уезжаешь?
- Послезавтра, - Зоя злорадно усмехнулась.
Она приезжала на каникулы из Екатеринбурга, где училась в Архитектурной академии, иногда проводила выходные у родителей в Каменске. Валерик всегда знал, когда Зоя была здесь. И всегда настойчиво звонил. Однажды по глупости Зоя согласилась с ним встретиться, и потом началось… Звонки раздавались два раза в день: утром и вечером. Когда Валерик получал зарплату, он покупал билет до Екатеринбурга… И так далее, и тому подобное… На такие безумства, как букеты цветов посреди зимы, денег у Валерика не хватало, поскольку трудился он учителем рисования в школе…
- Алло! Ты где? – без волнения в голосе спросила Зоя: Валерик подозрительно молчал уже три минуты, ей тоже разговаривать не хотелось.
- Я здесь, - тихо ответил Валерик.
- Угу. Что скажешь?
- Мы сможем увидеться завтра или послезавтра?
«Да пошел ты нах…» – подумала Зоя… А вслух произнесла неуверенно:
- Не знаю. Сегодня я занята. Послезавтра рано утром уезжаю. Может быть, завтра.
- Хорошо. Я позвоню тебе утром. А что ты сегодня будешь делать?
- Мне нужно встретиться со своими друзьями после трех. А сейчас уже два, - Зоя посмотрела на часы. «Даже не полдень, черт!» – про себя выругалась Зоя.
- Так, может, я тебя провожу?
Зоя посмотрела на телефонную трубку: «Не кинуть ли ее в стену?»
- Они заедут за мной на машине, - соврала Зоя. – Пока.
- Пока. Я позвоню… - но Зоя этих слов уже не услышала.
Она бросила трубку и направилась в ванную – умываться. Долго разглядывала себя в зеркале, безуспешно пытаясь обнаружить хоть какой-нибудь изъян в своей кукольной внешности. Села на пуфик и начала переплетать длинную косу. Пшеничного цвета волосы рассыпались по плечам, волной опустились до пояса, Зоя улыбалась и напевала песенку, слова и мелодию которой унаследовала от бабушки, научившей ее заплетать косички.
Валерик после разговора с Зоей, пошел дописывать ее очередной портрет – подарок к отъезду. После каждого нового портрета Зоя казалась ему еще красивее, чем была раньше.
Он встретил Зою три года назад на выставке модного эпатажного художника в одной из некогда полуподпольных, а теперь легальных галерей Екатеринбурга. Впрочем, сменив статус, галерея по-прежнему находилась в подвальном помещении с потусторонним светом. Валерик стоял в углу, наблюдая за местной тусовкой, картины ему не нравились, но люди и их тени, кружение - движение - першептывание заинтриговали его. И вот ему уже казалось, что все, находящееся за пределами этого нереального подвала, не есть нормальная жизнь. Нормальная жизнь ассоциировалась с бледными девочками, жадно осматривающими друг друга, мужчинами, обсуждавшими свои путешествия в прошлое, смену траектории поисков смысла жизни, с картинами в пастельных тонах, на которых были овеществлены состояния души человеческой. Но это продлилось недолго. Внезапно среди толпы бритых наголо, рыжих, красноволосых девушек, притворявшихся загадочными, он увидел знакомое лицо. Кажется, блондинка с длинной косой училась с ним в одной школе. И Валерик смело шагнул к ней, завороженный ее мелодичным смехом, как будто утверждающим, что его обладательница – единственный нормальный человек, никак не связанный с разговорами о смене траектории поисков смысла жизни, о путешествиях в прошлое. Все встало на свои места.
- Ты из Каменска? – спросил Валерик…
- Да, - удивленно ответила девушка и почему-то поежилась.
Валерик обрадовался и сказал, что узнал ее с самого начала, вот только имени не помнит. Она резко ответила:
- Зоя.
- Как ты здесь оказалась?
- А что? Нельзя?
- Нет, ты не поняла. – Валерик испуганно улыбнулся, Зоя поморщилась, когда увидела обнажившиеся десны и кривоватые, подъеденные кариесом, зубы – этого было для нее, восемнадцатилетней, достаточно, чтобы навсегда вычеркнуть неказистого молодого человека из списка своих потенциальных поклонников. Даже на его безответную любовь она не была согласна.
- Что я не поняла? Я ничего не хочу понимать! – рассердилась Зоя и отошла в сторону.
Любой нормальный мужчина не последовал бы за ней, но Валерик прицепился, как липучка.
- Меня зовут Валерий.
- Ага… Валерочка… Валерик, - Зоя, как будто хотела услышать, как звучат эти имена… Услышать, чтобы выбрать самый унизительный вариант.
- Ну, и как дела в нашем родном Мухосранске, Валерик? – небрежно спросила она спустя полминуты.
Валерик смутился, но долго и занудно рассказывал ей о выборах мэра, о своей работе в школе и о своих учениках, у которых – ну, естественно, не было никаких способностей к рисованию, а между тем, каждый культурный и образованный человек должен уметь рисовать.
- Вот Вы, Зоя, были в Пушкинском лицее когда-нибудь?
- Ну, была… и что дальше? – Валерик ей уже успел надоесть, и она взглядом подавала сигналы SOS своей подруге Вере, беседующей с эпатажным художником. Вера глупо хихикала и сигналов Зойки не принимала.
- А вы видели рисунки лицеистов? – настойчиво продолжал спрашивать Валерик.
- Да, нам показывали, - страдальческим голосом ответила Зоя.
- И рисунки самого Пушкина? – благоговейно спросил Валерик.
- Не помню.
- Как же? Как же Вы не помните? – забегал молодой человек вокруг Зои. – Но вы же видели его наброски к «Евгению Онегину»?
«Как ты меня бесишь!» – подумала Зоя и рванула к подруге, намеренно не замечавшей призывных сигналов.
- Привет, Вера!
- Привет, - хмуро ответила та.
Она посмотрела на Зою и поняла, что все усилия сегодняшнего вечера - быть самой красивой, умной - пропали зря. Зоя с ее круглыми голубыми глазками, светлыми завитками волос у висков походила на маленького ангелочка.
- Геннадий, - представился эпатажный художник.
«Ну и имена: Валерик, Геннадий», - покачала головой Зоя.
- А я Зоя.
– Кто тот смешной мальчик? – спросила Вера.
- Это не мальчик, а учитель рисования, мать его! Разве ты не видела, как я звала тебя на помощь?
- Ну, знаешь, я же не могу распознавать все твои сигналы, - раздраженно ответила Вера.
Геннадий хотел что-то спросить у Зои, но тут подошел Валерик:
- Извините, Зоя. Мы разговаривали. Я увлекся и не заметил, как вы исчезли.
- Ага. Растворилась в воздухе белым ангелом, - злобно проговорила Вера.
- Нет, просто я… я заболтался. Видимо, Зое стало скучно… - потерянно ответил Валерик, неловко переминаясь с ноги на ногу…
И тут случилось то, что не должно было случиться. Зоя неожиданно для себя подхватила Валерика под руку и сказала:
- Пойдем, Валерочка. А то темно уже. Ты же проводишь меня? Здесь так прокурено. Я не могу дышать. Это так трудно - находиться в прокуренном помещении для некурящей девушки.
Валерик был ошарашен. Но побежал за Зоей, рассказывая ей о графике Пушкина, как будто Пушкин был не известным поэтом, к стихам которого не зарастет народная тропа, а великим художником.
Зоя невпопад отвечала на вопросы Валерика. На улице она попыталась поймать такси. Валерик растерялся:
- Но у меня же денег мало. Я только приехал на два дня. Остановился у знакомых.
- Ах, ты же из Мухосранска! Пардон, из Каменска! Это ничего! Я заплачу! Мы едем ко мне! Будем пить коньяк и разговаривать о Пушкине! Мне надоели беседы о реинкарнации и о Нирване! Я все равно ничего не понимаю ни в стихах, ни в буддизме! – на одном дыхании выпалила Зоя.
Валерик удивленно выслушал ее короткий монолог.
- Я тоже…
- Что тоже?
- Ничего не понимаю.
И они оба рассмеялись. Говорят, что смех объединяет людей, но в тот момент Валерик показался Зое еще менее симпатичным, чем раньше. Он был нелепым учителем рисования из Каменска. У него были некрасивые зубы. Глаза цвета кофейной гущи и рыжеватые волосы, веснушки, нелепо разбросанные по всему лицу, и нечищенные ботинки. Верка – счастливая. Она познакомилась с Геннадием, которого скоро будет знать весь мир. Верка некрасива, патологически некрасива. Но она умеет казаться интересной и говорить обо всем: о пирожках, о буддизме и о Пушкине даже.
Остановилась старенькая «Лада».
-До Каменных палаток не довезете? – спросила Зоя.
Водитель поторговался для приличия, потом согласился на цену Зои.
Через полчаса Валерик помогал снимать Зое дубленку в коридоре маленькой квартиры…
- Проходи, - сказала Зоя. – Я сейчас достану коньяк и сварю кофе. Мне совсем не хочется спать.
Валерик стеснялся. Он присел на краешек стула и разглядывал рисунок, ободравшихся местами, обоев. После кружечки кофе с коньяком он заговорил о реформе среднего образования, а Зоя, закутавшись в плед, слушала его речь с произношением, свойственным для уральской провинции, но почему-то это произношение не вызывало у нее ностальгии. Так они просидели всю ночь. Валерик что-то все время рассказывал, Зоя наливала коньяк в маленькие хрустальные рюмочки. Под утро Валерик засобирался, попросил Зоин телефон, и она дала ему и номер родителей в Каменске, и свой екатеринбуржский. И только когда выспалась, поняла, что этого делать не стоило. Но было поздно.
Абсолютно счастливый Валерик (ну, конечно, если счастье может быть абсолютным) в шесть утра шел по шпалам в сторону центра города. В темноте едва различимы были Каменные палатки, похожие на серых кошек с изогнутыми спинами… Сосны связывали заснеженную землю с небом. Пьяные мысли путались. Валерик мечтал о тихом семейном счастье, о маленькой квартирке в Каменске (можно разменять трехкомнатную родителей) и о белоснежной Зое с ангельским личиком, каждое утро провожающей его на работу. О молчаливой Зое, которой можно рассказать обо всем, что волнует его – Валерика. Но сначала он решил, что Зоя должна доучиться в Архитектурной академии – тогда он будет гордиться образованием жены.
Зое Валерик звонил часто. Он даже соглашался рисовать плакаты для свадеб и прочих торжеств, чтобы были деньги на оплату междугородных разговоров. Было проще, когда Зоя приезжала на каникулы и на выходные в Каменск. Здесь он звонил ей несколько раз в день, искренне удивлясь ее неотзывчивости. Она всегда была занята. Лишь изредка разрешала Валерику зайти в гости.
Время летело быстро для Зои и тянулось нескончаемой чередой однообразных дней для Валерика, изредка радуя его встречами с ангелом Зоей. Надо отдать ему должное: с момента их знакомства он даже не пробовал заговорить с ней о своей любви, но рассчитывал на то, что такая изысканная девушка обладает тонкой душевной организацией. «Она не может оставаться равнодушной к моим чувствам!»- думал Валерик.
И вот наступили дни последних Зоиных каникул. Сейчас-то и надо было раскрыть перед ней карты, но все попытки Валерика проникнуть в Зоину квартиру – с ее разрешения, разумеется, - иных способов он не знал – натыкались на возрастающее Зоино недоумение:
-А зачем, Валерик? Зачем тебе нужно увидеться со мной?
Он пытался назначить ей свидания на улице.
- Валерик, сейчас холодно, февраль. Здесь есть хоть какой-нибудь приличный ресторан?
- Нет, - отвечал Валерик, но отсутствие приличного ресторана в Каменске его радовало: все равно у него не было денег.
- Ну-ууу, - разочарованно говорила Зоя, - я же не могу пойти гулять на автобусах. Я уже отвыкла от таких прогулок…
И Валерик оставался в тупике. Загнанный туда своей эфемерной любовью, он никак не мог смириться с тем, что выхода нет. То есть выход был: перестать думать о Зое. Но отовсюду на него смотрели круглые кукольные глазки, отовсюду улыбалась Зоя. Он нарисовал столько ее портретов, сколько Петрарка не написал сонетов для Беатриче.
А между тем… А между тем он не был одинок в своей безответной любви к каменской красавице… В нее влюблялись студенты и преподаватели, старички из соседних квартир, художники и переводчики. Всем им, кроме старичков, хватало ума выразить свои чувства, и, наткнувшись на ледяную стену непонимания, отойти от Зои навсегда. Не писать и не звонить. Только бывший одноклассник Рома, муж Зоиной школьной подруги Лизы, закоренелый алкоголик, иногда объяснялся ей в любви посреди ночи по телефону. Зоя всегда злилась, но если Рома не звонил долго, начинала тревожиться.
В последние студенческие каникулы она приехала в Каменск не одна. Уже полгода она была влюблена. Никто об этом не знал, но в душе Зои все еще звучала летняя сальса, под которую она танцевала в Португалии с милым молодым человеком по имени Илья. Они познакомились случайно на пляже и в первую же ночь узнали друг о друге все, что хотели знать. Они пили вино из огромных бутылей, голыми танцевали сальсу, разговаривали о Екатеринбурге, откуда оба приехали. Но даже и не думали встречаться там, поскольку пропало бы все, превратилось бы в подобие романа, описываемого в невыносимо слезливых дамских книжонках. Нет, идиллия - не Зоин жанр. И не Ильи.
Однако слишком близко подкатила судьба и расставила свои мелодраматические сети. Зоя ругала родной город, называя его по привычке Мухосранском, смешно описывала местных жителей, особенно влюбленных в нее Рому и Валерика, при этом о Валерике она отзывалась пренебрежительно, а о Роме говорила, что он вполне адекватен. Илью возбуждали разговоры о поклонниках Зои, и он переставал думать о чем-либо, он старался просто завладеть ею полностью, заставить ее молчать или кричать нечленораздельно – только не слышать слов. И Зоя, хорошо, осознавая, что возбуждает Илью, говорила и говорила о Валерике, Роме и прочих. Однажды Илья спросил у своей летней подружки:
-А как называется твой город?
Когда Зоя ответила, он помрачнел:
-У меня там бабушка жила. Квартира осталась. Все никак не могу собраться продать ее…
Зоя испуганно посмотрела на Илью. Им обоим не хотелось, чтобы сальса перешла в звуки заводских труб и шепоток каменских дам. Романтика, к которой в привычной жизни не склонны люди сдержанные и расчетливые, какими и являлись Зоя и Илья, не могла быть испорчена. Они расстались в Кольцово, решив, что никогда больше не встретятся…
Спустя два месяца все в той же галерее освещенной потусторонним светом, Зоя с Верой столкнулись с эпатажным Геннадием. У Геннадия и Веры после первой выставки случился роман столь же быстрый и страстный, сколь и непродолжительный, но из разряда тех, что запоминаются надолго. Словом, они друг друга узнали. Геннадий предложил девушкам поужинать. Позвонил своему другу, и – надо же – в полуторомиллионном городе он не нашел, кому позвонить, кого не знала бы Зоя. Через сорок минут объявился герой ее португальского романа с немного потускневшим загаром. Вот такую пощечину получила Зоина принципиальность. Все закружилось снова. И заводские трубы, и мелодии сотовых телефонов, и сигналы нетерпеливых водителей стали новой сальсой для Ильи и Зои.
Они даже поехали в Каменск, но, разумеется, Зоя не познакомила Илью с родителями. Встречались в квартире покойной бабушки, где на старом журнальном столике стоял проигрыватель, и было много пластинок с музыкой в стиле ретро. То есть для них это было ретро, а для бабушки Ильи так на всю жизнь и осталось музыкой ее молодости. Впрочем, за неимением лучшего, они продолжали танцевать танго. Все так же, как некогда – почти вечность назад – сальсу. Вполне понятно, почему Валерик начал не просто раздражать, а бесить Зою. Она поняла, что влипла, и история с Ильей ничем хорошим не закончится… Пока Валерик вышагивал по темным аллеям с томиком Пушкина в одной руке и гранатовым браслетом, доставшимся в наследство от господина Желткова, в другой, Зоя, приближалась к той стадии любви, которая выражается одной фразой, обычно произносимой взахлеб истерическими барышнями: «НЕВОЗМОЖНОЖИТЬБЕЗТЕБЯ!». Только предназначалась она не наследнику Желткова, а самому обыкновенному, можно даже сказать, среднестатистическому, молодому человеку двадцати восьми лет от роду, обладателю квартир в Каменске и Екатеринбурге, а также опеля-кадета серебристого цвета, молодому человеку, который подошел к той страшной черте, когда надо бы и жениться, но не хочется, поскольку трудно сделать выбор. Самой интересной претенденткой на роль матери его наследника была, конечно же, Зоя, проверенная танцовщица экзотических танцев. С ней было весело, и лишнего она никогда не болтала.
Но были и другие варианты. Алла из Каменска, которую Илья знал с детства, давно привлекала его. А тут она недавно зашла и сообщила с порога:
- Илюша, я тебе покупателя на квартиру нашла. Слышала, что ты ищешь.
Не дав ему ничего ответить, она сняла сапожки на тоненькой шпильке и проскользнула в комнату, где еще несколько часов назад кружила в экзотическом танце Зоя…Пристроилась на диване и закурила… Илье понравилась такая картина, и он поставил танго.
Вечером Илья сообщил своей подруге, что завтра он будет занят.
- Хорошо. Я навещу друзей, - спокойно произнесла Зоя. – Если что, ты меня заберешь от Ромки с Лизой?
- От Ромки?..
- Да, от Ромки с Лизой.
- Ты же хотела больше к ним не ездить…
- А-а сердишься. Да, хотела, потому что Ромка при беременной Лизе сказал, что мечтал трахнуть меня, когда нам было по шестнадцать, что хотел быть моим первым мужчиной. Я тогда рассердилась. Мне стало жалко Лизу. Но сейчас мы уже все забыли. Сто лет прошло все-таки.
- Ладно, езжай к Лизе, - проворчал Илья…
- А потом мы поедем к тебе?
- Да.
Зоя, довольная окончанием разговора, легла спать. А утром, точнее почти в два часа дня, ее разбудил этот проклятый Валерик. Кое-как от него отделавшись, Зоя быстро начала собираться. Ей хотелось поговорить с Лизой наедине, без Ромки. После обеда пошел густой снег, и Зоя, словно снегурочка, шла в своей голубой дубленке по нечищенным улицам забытого всеми уральского городка. Все оборачивались ей вслед. Ей нравилось быть самой привлекательной, пусть даже в Каменске. Автомобили останавливались, и водители наперебой предлагали довезти ее. Она отказывалась.
- Как же вы пойдете по такой погоде?
Зоя лишь махала рукой: «Езжайте!» Если бы остановился серебристый опель-кадет, она бы не отказалась, но ни одного такого автомобиля Зоя не встретила.
Она пришла как раз, когда Алечка, дочь Лизы и Ромы, только проснулась.
- Днем спит? Это хорошо, - сказала Зоя, посмотрев в усталые глаза подруги.
- Да. Пойдем поболтаем на кухне, как в детстве, - предложила Лиза. – У меня есть Кагор.
- Да, с Кагором, это будет точно детская болтовня.
Часа три Зоя рассказывала о том, какого парня она встретила в Португалии.
- Он заедет за мной, увидишь.
- Влюбилась все-таки… - спокойно произнесла Лиза.
- Нет-нет.
- Да-да. Ничего подобного я от тебя раньше не слышала.
- Я говорю, что ты ошибаешься! – настаивала Зоя.
- Ромка обрадуется. Он все за тебя переживает. Говорит, что ты похожа на Снежную королеву.
- Я?
- Ты. А кто еще? Может, выпьем за твою сальсу?
- Давай.
Они были уже сильно пьяны, когда домой пришел Ромка.
- Ого, какой сугроб принес! – закричала Лиза. – Иди в подъезд - отряхнись.
Ромка был трезвым, что удивило Зою, привыкшую к пьяным разговорам с бывшим одноклассником.
- Церковное винишко попиваете? – спросил Ромка. – А я вот еще бутылку красного принес. Скоро и Вадик зайдет.
- Вадик – это Ромин друг, мент, - пояснила Лиза…
- Для комплекта…- загадочно произнес Ромка.
- Какой комплект? У Вадика жена и ребенок маленький, а у Зои приключилась любовь всей ее жизни, - засмеялась Лиза.
Зоя опустила глаза.
- Что, правда, Зойка? Кто он? – удивился Ромка
- Какая тебе разница? Никто. Илья. Мы с ним танцуем.
- Понятно. Только ты мне разговоры о танцах тут прекращай. Хороший мужик?
- Начинается, - проворчала Лиза. – Я же говорю, что он так заботится о твоей судьбе, просто ужас какой-то.
- Так, все. Обстановка становится напряженной, - сказал Ромка и посмотрел на Зою. Она вздрогнула:
- Ты почему так на меня смотришь?
- Как?
- Как будто ты Валерик…
- А Валерик – это тот псих, который тебя достает много лет?
- А ты не псих? – рассердилась Зоя.
Она хотела уйти, но в этот момент раздался звонок в дверь, прервавший их пикировку и успокоивший Лизу.
Пришел Вадик с третьей бутылкой красного вина.
- А это и есть звезда по имени Зоя? – с иронией спросил он.
Зоя была польщена.
После третьей бутылки у Лизы с Зоей поднялось настроение, они радостно рассказывали обо всем, что происходило с ними со времени их последней встречи. А Вадик гладил Зоино колено. Ей почему-то было приятно: «Воспримем это как прелюдию к сексу с Ильей» … Впрочем, ей все восторженные взгляды и случайные прикосновения в метро и автобусе казались той самой прелюдией.
Неожиданно Зоя поняла, что пора прощаться, иначе Илью она не дождется - побежит с Вадиком искать пристанище для мимолетного секса. Оказалось, что в квартире не работал телефон.
- Как же я пойду одна? Уже стемнело. Меня Илья должен был забрать.
- А зачем тебе Илья, если я есть? – прошептал Вадик.
- Ну-ну, стоп. Никаких борделей в моем доме! – заорала пьяная Лиза.
Ромка храпел на диване. В кроватке спала Алечка.
- Вот что. Пошли из автомата позвоним, а потом я тебя сюда обратно провожу. Или сейчас провожу до дома,- предложил Вадик, протрезвевший от Лизиного крика.
- Хорошо.
Они обошли три автомата, ни один из них не работал.
- Ну что? Домой? – спросил Вадик.
- Нет. К нему.
- Ну уж… дорогая, я не поведу тебя к мужику.
- Я сама пойду, - решительно сказала Лиза.
- Тебя качает.
- Это тебя качает.
- Ну на фиг. Пошли от меня позвонишь.Я в одном доме в Ромкой живу, в соседнем подъезде. У меня Наташка все понимает.
- Кто такая Наташка?
- Жена.
- Пошли, - решительно сказала Зоя.
Они вошли в подъезд.
- Это здесь, на первом этаже, - сказал Вадик.
- Звони. Только предупреди. Я спрячусь.
Зоя забежала под лестницу. Прислушалась. Дверь открылась.
- Явился, - выдохнула Наташка.
Вадик что-то прошептал ей.
- Та самая Зоя?
-Да.
«Вот интересно: почему я «та самая»? – подумала Зоя и вынырнула из-под лестницы.
- Извините, мне только позвонить.
- Проходите, телефон работает, - отозвалась Наташка вполне дружелюбно.
Зоя долго набирала номер Ильи. Наконец он ответил.
- Илья, я пьяна. Я у Ромы с Лизой. Сама не дойду, - выпалила Зоя.
Она почувствовала, что он заволновался.
- Говори адрес.
Пока Зоя диктовала адрес, в трубке была слышна запись Вертинского: «Где Вы теперь? Кто Вам целует пальцы? Куда ушел Ваш китайчонок Ли?» Вертинскому подпевала какая-то женщина.
- Он пел дуэтом? – спросила Зоя.
- Кто? – удивился Илья.
- Вертинский, мать твою.
- Зоя, у тебя галлюцинации. Сейчас приеду.
В трубке раздались короткие гудки. Зоя посмотрела на Вадика:
- Может, я сама дойду?
- Нет, проводи, - сказала Наташа мужу.
Вадик послушался и вышел с Зоей на улицу. Он взял ее под руку и спросил:
- Может, хоть поцелуемся?
- Я тебе нравлюсь?
- Ты красивая. Я таких в жизни редко встречал. И мне интересно узнать, как целуются снежные королевы.
- А вот так, - сказала Зоя и поцеловала его в губы.
- Здорово. А еще можно?
- А почему бы и нет? Гулять так гулять. Все равно все закончится сексом. Только не с тобой.
Вадик засмеялся. Они целовались несколько минут.
- Жаль, что твой Илья скоро приедет. Пошли. А то и Наталья будет беспокоиться.
Он проводил ее до дверей. Лиза, заспанная, спросила недовольным голосом:
- Что? Не ушла?
- Илья приедет сейчас.
Илья приехал, но почему-то повез Зою к ней домой. Машина остановилась у подъезда, но никто из нее долго не выходил. Илья был вторым мужчиной за день, с которым Зоя целовалась. Вокруг поднимался с земли снег, скрывая их от всего мира, от убогих домов Каменска со всевидящими окнами, от замерзавших собак и редких прохожих. Больше уже не звучала сальса. Только: «Где Вы теперь?»… И женский голос – чужой голос. Зоя вышла из машины:
-Никогда. Слышишь, никогда мне больше не звони. Я люблю тебя и не хочу тебя любить.
Илья схватился за голову, но не пытался остановить ее, дома ждала Алла, прибравшая квартиру и приготовившая вкусный ужин. Он поехал к ней, потому что тоже не хотел любить Зою, но уже любил ее.
Следующий день начался как обычно: с телефонного звонка Валерика, который спокойно проспал всю ночь и во сне все по-прежнему плутал по темным аллеям.
- Здравствуй, Зоя! –торжественно произнес Валерик.
- Голова болит, - хриплым голосом ответила Зоя.
- А что с тобой случилось?
- Надо же какая нежность! – закричала в трубку Зоя.
- Нежность? Я люблю тебя, Зоя.
- Пошел ты со своей любовью! Голова болит. Хочешь знать, что случилось? Сейчас расскажу.
И она рассказала и о сальсе, и о танго, и о дуэте незнакомой дамы с Вертинским, не забыла упомянуть и о Вадике.
- Я все равно тебя люблю, - подавленно произнес Валерик.
- Да? Ты уверен?
- Уверен.
- Очень хорошо. Когда я буду старухой, я расскажу всем, что маленький учитель рисования любил меня так искренно, так нежно и все такое. А я, подлая, не приняла его любви. Валерик, на дворе двадцать первый век, а не девятнадцатый. Иди к черту, Валерик!
Зоя бросила трубку. Родители были на работе. Она собрала вещи и отправилась на электричку, шла и впервые после встречи с Ильей не замечала оценивающих взглядов мужчин. Всю дорогу до Екатеринбурга проспала.
К вечеру снова заболела голова. Мигрень. Мигрень мигрировала с ней из Каменска в Екатеринбург, затихла, пока Зоя спала, а потом снова начала ее мучить. Зоя выпила немного коньяка, но болела не только голова – не может же все тело раскалываться на кусочки от мигрени. Мысль о похмелье ей в голову не приходила. Она выпила таблетку анальгина и таблетку феназепама. Хотелось уснуть, но веки были напряжены. Зоя сидела в кресле, ее бил озноб, она рассматривала льдинку месяца в окне и звезды. Сзади раздались тихие шаги. Кто-то сел рядом с Зоей.
- Болеешь? – спросил кто-то мужским голосом.
Зоя не испугалась, она обрадовалась тому, что это был не Валерик.
- Да…
- Мигрень?
- Странная ее форма. Все тело болит. И сердце… Мне плохо…
- Вот как…
Зоя вспомнила голос. Это же художник, имя которого выпало из памяти.
- Мы встречались? – спросила она.
- Да… Ты не помнишь.
- Не знаю.
Ее раздражало то, что он сидел позади нее, а она не могла оглянуться: шея не поворачивалась. Боль вспыхивала при малейшем движении.
- Ты бы хотела вернуться?
- Куда?
- Назад… Это просто: стоит лишь только перемотать пленку… И ничего не будет.
- И сальсы?
- И сальсы…
- И Валерика?
- И Валерика.
- Ты – эхо?
- Нет.
- Кто ты?
- Это не так уж важно. Хочешь вернуться назад?
- Я подумаю.
Она вспомнила подвал с инфернальным светом, этого мужчину звали как-то странно. Геннадий… Зоя хотела еще что-то спросить у него, но внезапно растаяла льдинка месяца, пропали звезды, стало совсем темно…
- Я хочу попросить…- сказала Зоя, но ей никто не ответил.
- Я хочу попросить! – закричала она.- Хочу, чтобы больше у меня никогда не было такой мигрени, хочу, чтобы экзальтированнные мальчики не мучились в своих темных аллеях из-за меня, хочу… света, счастья… И немного любви.
Тишина.
Она проснулась от телефонного звонка. Медленно поднялась. Вползла в тапочки, напоминавшие туфельки принцессы… Вспомнила вчерашний вечер, нахмурилась: «Это же надо так напиться! Наверно, опять Валерик звонит».
Но в трубке раздался голос подруги Веры.
- Как съездила?
- Нормально.
- Идем на выставку?
- Какую?
- Как какую? Мы же договаривались. В знаменитом подвале выставка.
- О, черт! Какой сейчас год? – испуганно спросила Зоя.
- …
- Я спрашиваю: какой год сегодня?
- Две тысячи третий. Ну, ты, мать, даешь!
- Хорошо, сейчас соберусь. Зайдешь за мной?
- Да.
Зоя выбрала неприметные джинсы и серый джемпер. Села переплетать косу, но не могла вспомнить родной песенки. Накрасилась на скорую руку. Она помнила вчерашний вечер, и льдинку, и голос за спиной. Она помнила весь вчерашний день с его невероятными событиями: «Что ж, моим внукам будет, что послушать о молодости их бабушки», - усмехнулась Зоя, рассматривая себя в зеркале. Вскоре пришла Вера, и они отправились на выставку.
- Кто там будет?
- Солянка. Даже одна моя картина там есть.
- Ну да? – удивилась Зоя, она знала, что Верка иногда малюет что-то втайне от друзей, но не думала увидеть ее картины даже на любительской выставке.
- Это все Геннадий, - загадочно произнесла Вера.
- Понятно, хотя нет, ни черта непонятно, - сказала Зоя.
Они спустились в знакомый подвал и тут же потеряли друг друга. Удивительно, как легко было потеряться в таком маленьком помещении. Зоя побродила по залу, безучастно рассматривая картины, но внезапно ее внимание привлекло изображение женщины с кукольным личиком, искаженным гримасой боли. Она замерла на месте, начала массировать виски пальцами… Так больно. Кто-то тихонько подошел сзади.
- Это - мигрень, - произнес знакомый голос.
- Это – боль, - отозвалась Зоя. – Но она ничего не меняет.
- Ты ошибаешься, - возразил голос…
- Как называется картина?- спросила Зоя.
- Там написано.
«…и немного любви», - прочитала она испуганно…
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Анна Болкисева: ... И НЕМНОГО ЛЮБВИ. Рассказ.
10.12.03 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(112): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|